Неточные совпадения
— Вот какая вы! — сказала Власова. — Родителей лишились и всего, — она не умела докончить
своей мысли, вздохнула и замолчала, глядя
в лицо Наташи, чувствуя к ней благодарность за что-то. Она
сидела на полу перед ней, а девушка задумчиво улыбалась, наклонив голову.
Они явились почти через месяц после тревожной ночи. У Павла
сидел Николай Весовщиков, и, втроем с Андреем, они говорили о
своей газете. Было поздно, около полуночи. Мать уже легла и, засыпая, сквозь дрему слышала озабоченные, тихие голоса. Вот Андрей, осторожно шагая, прошел через кухню, тихо притворил за собой дверь.
В сенях загремело железное ведро. И вдруг дверь широко распахнулась — хохол шагнул
в кухню, громко шепнув...
Появилась Наташа, она тоже
сидела в тюрьме, где-то
в другом городе, но это не изменило ее. Мать заметила, что при ней хохол становился веселее, сыпал шутками, задирал всех
своим мягким ехидством, возбуждая у нее веселый смех. Но, когда она уходила, он начинал грустно насвистывать
свои бесконечные песни и долго расхаживал по комнате, уныло шаркая ногами.
— Жаль, не было тебя! — сказал Павел Андрею, который хмуро смотрел
в свой стакан чая,
сидя у стола. — Вот посмотрел бы ты на игру сердца, — ты все о сердце говоришь! Тут Рыбин таких паров нагнал, — опрокинул меня, задавил!.. Я ему и возражать но мог. Сколько
в нем недоверия к людям, и как он их дешево ценит! Верно говорит мать — страшную силу несет
в себе этот человек!..
Николай слушал, протирая очки, Софья смотрела, широко открыв
свои огромные глаза и забывая курить угасавшую папиросу. Она
сидела у пианино вполоборота к нему и порою тихо касалась клавиш тонкими пальцами правой руки. Аккорд осторожно вливался
в речь матери, торопливо облекавшей чувства
в простые, душевные слова.
Ефим принес горшок молока, взял со стола чашку, сполоснул водой и, налив
в нее молоко, подвинул к Софье, внимательно слушая рассказ матери. Он двигался и делал все бесшумно, осторожно. Когда мать кончила
свой краткий рассказ — все молчали с минуту, не глядя друг на друга. Игнат,
сидя за столом, рисовал ногтем на досках какой-то узор, Ефим стоял сзади Рыбина, облокотясь на его плечо, Яков, прислонясь к стволу дерева, сложил на груди руки и опустил голову. Софья исподлобья оглядывала мужиков…
— Намедни, — продолжал Рыбин, — вызвал меня земский, — говорит мне: «Ты что, мерзавец, сказал священнику?» — «Почему я — мерзавец? Я зарабатываю хлеб
свой горбом, я ничего худого против людей не сделал, — говорю, — вот!» Он заорал, ткнул мне
в зубы… трое суток я
сидел под арестом. Так говорите вы с народом! Так? Не жди прощенья, дьявол! Не я — другой, не тебе — детям твоим возместит обиду мою, — помни! Вспахали вы железными когтями груди народу, посеяли
в них зло — не жди пощады, дьяволы наши! Вот.
После полудня, разбитая, озябшая, мать приехала
в большое село Никольское, прошла на станцию, спросила себе чаю и села у окна, поставив под лавку
свой тяжелый чемодан. Из окна было видно небольшую площадь, покрытую затоптанным ковром желтой травы, волостное правление — темно-серый дом с провисшей крышей. На крыльце волости
сидел лысый длиннобородый мужик
в одной рубахе и курил трубку. По траве шла свинья. Недовольно встряхивая ушами, она тыкалась рылом
в землю и покачивала головой.
Бывали минуты, когда Клим Самгин рассматривал себя как иллюстрированную книгу, картинки которой были одноцветны, разнообразно неприятны, а объяснения к ним, не удовлетворяя, будили грустное чувство сиротства. Такие минуты он пережил,
сидя в своей комнате, в темном уголке и тишине.
Неточные совпадения
Вздохнул Савелий… — Внученька! // А внученька! — «Что, дедушка?» // — По-прежнему взгляни! — // Взглянула я по-прежнему. // Савельюшка засматривал // Мне
в очи; спину старую // Пытался разогнуть. // Совсем стал белый дедушка. // Я обняла старинушку, // И долго у креста //
Сидели мы и плакали. // Я деду горе новое // Поведала
свое…
Бросились они все разом
в болото, и больше половины их тут потопло («многие за землю
свою поревновали», говорит летописец); наконец, вылезли из трясины и видят: на другом краю болотины, прямо перед ними,
сидит сам князь — да глупый-преглупый!
Сидит и ест пряники писаные. Обрадовались головотяпы: вот так князь! лучшего и желать нам не надо!
— Я очень рада, что уговорила его завтра собороваться, — говорила она,
сидя в кофточке пред
своим складным зеркалом и расчесывая частым гребнем мягкие душистые волосы. — Я никогда не видала этого, но знаю, мама мне говорила, что тут молитвы об исцелении.
Сидя в кабинете Каренина и слушая его проект о причинах дурного состояния русских финансов, Степан Аркадьич выжидал только минуты, когда тот кончит, чтобы заговорить о
своем деле и об Анне.
Когда они вошли, девочка
в одной рубашечке
сидела в креслице у стола и обедала бульоном, которым она облила всю
свою грудку. Девочку кормила и, очевидно, с ней вместе сама ела девушка русская, прислуживавшая
в детской. Ни кормилицы, ни няни не было; они были
в соседней комнате, и оттуда слышался их говор на странном французском языке, на котором они только и могли между собой изъясняться.