— Мы тут живем, как монахи! — сказал Рыбин, легонько ударяя Власову по плечу. — Никто
не ходит к нам, хозяина в селе нет, хозяйку в больницу увезли, и я вроде управляющего. Садитесь-ка за стол. Чай, есть хотите? Ефим, достал бы молока!
Неточные совпадения
Она знала, что он
ходит в город, бывает там в театре, но
к нему из города никто
не приходил.
— Девицы тоже очень обижаются на вас! — говорила она. — Женихи вы для всякой девушки завидные и работники все хорошие, непьющие, а внимания на девиц
не обращаете! Говорят, будто
ходят к вам из города барышни зазорного поведения…
Возвратясь домой, она собрала все книжки и, прижав их
к груди, долго
ходила по дому, заглядывая в печь, под печку, даже в кадку с водой. Ей казалось, что Павел сейчас же бросит работу и придет домой, а он
не шел. Наконец, усталая, она села в кухне на лавку, подложив под себя книги, и так, боясь встать, просидела до поры, пока
не пришли с фабрики Павел и хохол.
— Так вот! — сказал он, как бы продолжая прерванный разговор. — Мне с тобой надо поговорить открыто. Я тебя долго оглядывал. Живем мы почти рядом; вижу — народу
к тебе
ходит много, а пьянства и безобразия нет. Это первое. Если люди
не безобразят, они сразу заметны — что такое? Вот. Я сам глаза людям намял тем, что живу в стороне.
— Нечистая она, наша бабья любовь!.. Любим мы то, что нам надо. А вот смотрю я на вас, — о матери вы тоскуете, — зачем она вам? И все другие люди за народ страдают, в тюрьмы идут и в Сибирь, умирают… Девушки молодые
ходят ночью, одни, по грязи, по снегу, в дождик, — идут семь верст из города
к нам. Кто их гонит, кто толкает? Любят они! Вот они — чисто любят! Веруют! Веруют, Андрюша! А я —
не умею так! Я люблю свое, близкое!
— Мужик спокойнее на ногах стоит! — добавил Рыбин. — Он под собой землю чувствует, хоть и нет ее у него, но он чувствует — земля! А фабричный — вроде птицы: родины нет, дома нет, сегодня — здесь, завтра — там! Его и баба
к месту
не привязывает, чуть что — прощай, милая, в бок тебе вилами! И пошел искать, где лучше. А мужик вокруг себя хочет сделать лучше,
не сходя с места. Вон мать пришла!
Вдыхая полной грудью сладкий воздух, они шли
не быстрой, но спорой походкой, и матери казалось, что она идет на богомолье. Ей вспоминалось детство и та хорошая радость, с которой она, бывало,
ходила из села на праздник в дальний монастырь
к чудотворной иконе.
Самгин принял все это как попытку Варвары выскользнуть из-под его влияния, рассердился и с неделю
не ходил к ней, уверенно ожидая, что она сама придет. Но она не шла, и это беспокоило его, Варвара, как зеркало, была уже необходима, а кроме того он вспомнил, что существует Алексей Гогин, франт, похожий на приказчика и, наверное, этим приятный барышням. Тогда, подумав, что Варвара, может быть, нездорова, он пошел к ней и в прихожей встретил Любашу в шубке, в шапочке и, по обыкновению ее, с книгами под мышкой.
Только из этого Китая выходят не китайцы и не китайки, а выходит Миша и говорит: «Маменька, подите сюда, в Китай!» Вот будто я сбираюсь к нему идти, а народ сзади меня кричит: «
Не ходи к нему, он обманывает: Китай не там, Китай на нашей стороне».
Спустя некоторое время после того, как Хорошее Дело предложил мне взятку за то, чтоб я
не ходил к нему в гости, бабушка устроила такой вечер. Сыпался и хлюпал неуемный осенний дождь, ныл ветер, шумели деревья, царапая сучьями стену, — в кухне было тепло, уютно, все сидели близко друг ко другу, все были как-то особенно мило тихи, а бабушка на редкость щедро рассказывала сказки, одна другой лучше.
Неточные совпадения
Идите вы
к чиновнику, //
К вельможному боярину, // Идите вы
к царю, // А женщин вы
не трогайте, — // Вот Бог! ни с чем
проходите // До гробовой доски!
Я сам уж в той губернии // Давненько
не бывал, // А про Ермилу слыхивал, // Народ им
не бахвалится, //
Сходите вы
к нему.
Ходя по улицам с опущенными глазами, благоговейно приближаясь
к папертям, они как бы говорили смердам:"Смотрите! и мы
не гнушаемся общения с вами!", но, в сущности, мысль их блуждала далече.
Но на седьмом году правления Фердыщенку смутил бес. Этот добродушный и несколько ленивый правитель вдруг сделался деятелен и настойчив до крайности: скинул замасленный халат и стал
ходить по городу в вицмундире. Начал требовать, чтоб обыватели по сторонам
не зевали, а смотрели в оба, и
к довершению всего устроил такую кутерьму, которая могла бы очень дурно для него кончиться, если б, в минуту крайнего раздражения глуповцев, их
не осенила мысль: «А ну как, братцы, нас за это
не похвалят!»
— Знаю я одного человечка, — обратился он
к глуповцам, —
не к нему ли нам наперед поклониться
сходить?