Неточные совпадения
Ему было жалко мать, он
начинал говорить
снова, но уже о ней, о ее жизни.
Было слышно, как хохол медленно встал и
начал ходить. По полу шаркали его босые ноги. И раздался тихий, заунывный свист. Потом
снова загудел его голос...
Зашелестели страницы книги — должно быть, Павел
снова начал читать. Мать лежала, закрыв глаза, и боялась пошевелиться. Ей было до слез жаль хохла, но еще более — сына. Она думала о нем...
И хотел бы детей своих сделать домашним скотом, вот они
начинают работать для своего брюха, — и
снова тянут жизнь, как вор мочало!
Николай
снова начал есть. Мать исподлобья незаметно рассматривала его широкое лицо, стараясь найти в нем что-нибудь, что помирило бы ее с тяжелой, квадратной фигурой Весовщикова.
— Оно — не помилует! — спокойно согласился парень и
снова начал рассматривать книги.
Она ходила по комнате, садилась у окна, смотрела на улицу,
снова ходила, подняв бровь, вздрагивая, оглядываясь, и, без мысли, искала чего-то. Пила воду, не утоляя жажды, и не могла залить в груди жгучего тления тоски и обиды. День был перерублен, — в его
начале было — содержание, а теперь все вытекло из него, перед нею простерлась унылая пустошь, и колыхался недоуменный вопрос...
Она встала и, не умываясь, не молясь богу,
начала прибирать комнату. В кухне на глаза ей попалась палка с куском кумача, она неприязненно взяла ее в руки и хотела сунуть под печку, но, вздохнув, сняла с нее обрывок знамени, тщательно сложила красный лоскут и спрятала его в карман, а палку переломила о колено и бросила на шесток. Потом вымыла окна и пол холодной водой, поставила самовар, оделась. Села в кухне у окна, и
снова перед нею встал вопрос...
И
снова начала застегивать пуговицы пальто уверенными движениями тонких пальцев.
И, молча пожав им руки, ушла,
снова холодная и строгая. Мать и Николай, подойдя к окну, смотрели, как девушка прошла по двору и скрылась под воротами. Николай тихонько засвистал, сел за стол и
начал что-то писать.
Старичок несколько раз останавливал Павла, что-то разъяснял ему, однажды даже печально улыбнулся — Павел молча выслушивал его и
снова начинал говорить сурово, но спокойно, заставляя слушать себя, подчиняя своей воле — волю судей.
— Что это, я вас спрошу, сударь, — помолчав,
начал снова Андрей, — вот только бы не осердить мне вас, боюсь, барин.
Наконец, любезный друг, я получил письма от Марьи Николаевны. Давно мне недоставало этого утешения. Она обещает писать часто. Ты, верно, с Трубецкими в переписке; следовательно, странно бы мне рассказывать отсюда, что делается в соседстве твоем. Меня порадовало известие, что Сутгова матушка к нему
начала снова писать попрежнему и обеспечила их будущность; это я узнал вчера из письма Марьи Казимировны — невольно тебе сообщаю старую весть, может быть, давно уже известную.
— Я не знаю. Если есть средства
начинать снова на иных, простых началах, так начинать. — Когда я говорил с вами больной, я именно это разумел.
Неточные совпадения
Когда фантастический провал поглощал достаточное количество фантастических теней, Угрюм-Бурчеев, если можно так выразиться, перевертывался на другой бок и
снова начинал другой такой же сон.
Перед утром стала она чувствовать тоску смерти,
начала метаться, сбила перевязку, и кровь потекла
снова.
Бабенка и маленькие Чичонки
начали ему
снова представляться.
— Раз нам не везет, надо искать. Я, может быть,
снова поступлю служить — на «Фицроя» или «Палермо». Конечно, они правы, — задумчиво продолжал он, думая об игрушках. — Теперь дети не играют, а учатся. Они все учатся, учатся и никогда не
начнут жить. Все это так, а жаль, право, жаль. Сумеешь ли ты прожить без меня время одного рейса? Немыслимо оставить тебя одну.
— Чем, чем я возблагодарю вас! —
начала было Пульхерия Александровна,
снова сжимая руки Разумихина, но Раскольников опять прервал ее.