Неточные совпадения
Матери понравилась картина, но она подумала: «Христа почитаешь, а в церковь не
ходишь…»
— Ну вот, ты теперь знаешь, что я делаю, куда
хожу, я тебе все сказал! Я прошу тебя,
мать, если ты меня любишь, — не мешай мне!..
«Без галош
ходит!» — мелькнуло в голове
матери.
Они явились почти через месяц после тревожной ночи. У Павла сидел Николай Весовщиков, и, втроем с Андреем, они говорили о своей газете. Было поздно, около полуночи.
Мать уже легла и, засыпая, сквозь дрему слышала озабоченные, тихие голоса. Вот Андрей, осторожно шагая,
прошел через кухню, тихо притворил за собой дверь. В сенях загремело железное ведро. И вдруг дверь широко распахнулась — хохол шагнул в кухню, громко шепнув...
Вот он
прошел мимо
матери, скользнув по ее лицу строгими глазами, остановился перед грудой железа. Кто-то сверху протянул ему руку — он не взял ее, свободно, сильным движением тела влез наверх, встал впереди Павла и Сизова и спросил...
Павел
сошел вниз и встал рядом с
матерью. Все вокруг загудели, споря друг с другом, волнуясь, вскрикивая.
Весь день Павел
ходил сумрачный, усталый, странно обеспокоенный, глаза у него горели и точно искали чего-то.
Мать, заметив это, осторожно спросила...
—
Пройдите в комнату, я сейчас оденусь! — предложила
мать.
— Нечистая она, наша бабья любовь!.. Любим мы то, что нам надо. А вот смотрю я на вас, — о
матери вы тоскуете, — зачем она вам? И все другие люди за народ страдают, в тюрьмы идут и в Сибирь, умирают… Девушки молодые
ходят ночью, одни, по грязи, по снегу, в дождик, — идут семь верст из города к нам. Кто их гонит, кто толкает? Любят они! Вот они — чисто любят! Веруют! Веруют, Андрюша! А я — не умею так! Я люблю свое, близкое!
Когда Андрей отправился спать,
мать незаметно перекрестила его, а когда он лег и
прошло с полчаса времени, она тихонько спросила...
Мимо
матери не спеша
прошел мастер столярного цеха Вавилов и табельщик Исай. Маленький, щуплый табельщик, закинув голову кверху, согнул шею налево и, глядя в неподвижное, надутое лицо мастера, быстро говорил, тряся бородкой...
Рыбин согнулся и неохотно, неуклюже вылез в сени.
Мать с минуту стояла перед дверью, прислушиваясь к тяжелым шагам и сомнениям, разбуженным в ее груди. Потом тихо повернулась,
прошла в комнату и, приподняв занавеску, посмотрела в окно. За стеклом неподвижно стояла черная тьма.
Он
ходил по комнате, взмахивая рукой перед своим лицом, и как бы рубил что-то в воздухе, отсекал от самого себя.
Мать смотрела на него с грустью и тревогой, чувствуя, что в нем надломилось что-то, больно ему. Темные, опасные мысли об убийстве оставили ее: «Если убил не Весовщиков, никто из товарищей Павла не мог сделать этого», — думала она. Павел, опустив голову, слушал хохла, а тот настойчиво и сильно говорил...
— Хорошо! — сказала
мать. — Вот самовар поспеет — я и
схожу.
— Мужик спокойнее на ногах стоит! — добавил Рыбин. — Он под собой землю чувствует, хоть и нет ее у него, но он чувствует — земля! А фабричный — вроде птицы: родины нет, дома нет, сегодня — здесь, завтра — там! Его и баба к месту не привязывает, чуть что — прощай, милая, в бок тебе вилами! И пошел искать, где лучше. А мужик вокруг себя хочет сделать лучше, не
сходя с места. Вон
мать пришла!
— У меня голова кружится, и как будто я — сама себе чужая, — продолжала
мать. — Бывало —
ходишь,
ходишь около человека прежде чем что-нибудь скажешь ему от души, а теперь — всегда душа открыта, и сразу говоришь такое, чего раньше не подумала бы…
Вдыхая полной грудью сладкий воздух, они шли не быстрой, но спорой походкой, и
матери казалось, что она идет на богомолье. Ей вспоминалось детство и та хорошая радость, с которой она, бывало,
ходила из села на праздник в дальний монастырь к чудотворной иконе.
Мать,
пройдя в угол шалаша, села там, а Софья, обняв ее за плечи, молча наблюдала.
После полудня, разбитая, озябшая,
мать приехала в большое село Никольское,
прошла на станцию, спросила себе чаю и села у окна, поставив под лавку свой тяжелый чемодан. Из окна было видно небольшую площадь, покрытую затоптанным ковром желтой травы, волостное правление — темно-серый дом с провисшей крышей. На крыльце волости сидел лысый длиннобородый мужик в одной рубахе и курил трубку. По траве шла свинья. Недовольно встряхивая ушами, она тыкалась рылом в землю и покачивала головой.
И, молча пожав им руки, ушла, снова холодная и строгая.
Мать и Николай, подойдя к окну, смотрели, как девушка
прошла по двору и скрылась под воротами. Николай тихонько засвистал, сел за стол и начал что-то писать.
Сережа молча поклонился, пожал руку
матери, вышел, принес булки и сел за стол. Людмила, наливая чай, убеждала
мать не
ходить домой до поры, пока не выяснится, кого там ждет полиция.
Неточные совпадения
По
матери поруганной, // Как по змее растоптанной, // Кровь первенца
прошла, // По мне обиды смертные //
Прошли неотплаченные, // И плеть по мне
прошла!
Левин вызвался заменить ее; но
мать, услыхав раз урок Левина и заметив, что это делается не так, как в Москве репетировал учитель, конфузясь и стараясь не оскорбить Левина, решительно высказала ему, что надо
проходить по книге так, как учитель, и что она лучше будет опять сама это делать.
Левины жили уже третий месяц в Москве. Уже давно
прошел тот срок, когда, по самым верным расчетам людей знающих эти дела, Кити должна была родить; а она всё еще носила, и ни по чему не было заметно, чтобы время было ближе теперь, чем два месяца назад. И доктор, и акушерка, и Долли, и
мать, и в особенности Левин, без ужаса не могший подумать о приближавшемся, начинали испытывать нетерпение и беспокойство; одна Кити чувствовала себя совершенно спокойною и счастливою.
Прошел год с тех пор, как Сережа видел в последний раз свою
мать.
Кити
ходила с
матерью и с московским полковником, весело щеголявшим в своём европейском, купленном готовым во Франкфурте сюртучке. Они
ходили по одной стороне галлереи, стараясь избегать Левина, ходившего по другой стороне. Варенька в своем темном платье, в черной, с отогнутыми вниз полями шляпе
ходила со слепою Француженкой во всю длину галлереи, и каждый раз, как она встречалась с Кити, они перекидывались дружелюбным взглядом.