Появилась Наташа, она тоже сидела в тюрьме, где-то в другом городе, но это не изменило ее.
Мать заметила, что при ней хохол становился веселее, сыпал шутками, задирал всех своим мягким ехидством, возбуждая у нее веселый смех. Но, когда она уходила, он начинал грустно насвистывать свои бесконечные песни и долго расхаживал по комнате, уныло шаркая ногами.
Неточные совпадения
Матери было приятно видеть, что сын ее становится непохожим на фабричную молодежь, но когда она
заметила, что он сосредоточенно и упрямо выплывает куда-то в сторону из темного потока жизни, — это вызвало в душе ее чувство смутного опасения.
— Над этим — не посмеешься! — медленно проговорил хохол.
Мать ткнулась лицом в подушку и беззвучно заплакала. Наутро Андрей показался
матери ниже ростом и еще милее. А сын, как всегда, худ, прям и молчалив. Раньше
мать называла хохла Андрей Онисимович, а сегодня, не
замечая, сказала ему...
Мать смотрела, как подписывают протокол, ее возбуждение погасло, сердце упало, на глаза навернулись слезы обиды, бессилия. Этими слезами она плакала двадцать лет своего замужества, но последние годы почти забыла их разъедающий вкус; офицер посмотрел на нее и, брезгливо сморщив лицо,
заметил...
— Возьмут! — отозвался он. Помолчав,
мать грустно
заметила...
— Ух!
Смело говорит! — толкнув
мать в плечо, сказал высокий кривой рабочий.
Весь день Павел ходил сумрачный, усталый, странно обеспокоенный, глаза у него горели и точно искали чего-то.
Мать,
заметив это, осторожно спросила...
— Нужда заставит и мышей ловить! — угрюмо
заметил какой-то кочегар. — Кормильца-то — оторвали. Сволочи! Ну-ка, на три копейки лапши. Ничего,
мать! Перебьешься.
— Вот — о господах говорил он, — есть тут что-то! — осторожно
заметила мать. — Не обманули бы!
— Что мудреного! У него кум — жандарм! —
заметила мать.
— Тяжело ему! —
заметила мать, вздохнув.
Мать невольно улыбнулась и, покачивая головой,
заметила...
— Портятся от этого цветы! — машинально
заметила мать.
— Вот и пришли! — беспокойно оглядываясь, сказала
мать. У шалаша из жердей и ветвей, за столом из трех нестроганых досок, положенных на козлы, врытые в землю, сидели, обедая — Рыбин, весь черный, в расстегнутой на груди рубахе, Ефим и еще двое молодых парней. Рыбин первый
заметил их и, приложив ладонь к глазам, молча ждал.
Мать помолчала и вдруг
заметила с улыбкой...
— А я тебя и не
заметила! — виновато молвила
мать. Она рассматривала Весовщикова, и ей казалось, что он как будто легче стал.
Мать посмотрела на нее с молчаливым упреком, а Софья напоминающим тоном
заметила...
— Через Никольское далеко! —
заметила мать. — И дорого на лошадях…
— Живой человек! —
заметила мать.
Степан, расчесывая спутанную бороду, деловито спрашивал
мать, как ее найти в городе, а ей казалось, что сегодня лицо мужика стало лучше, законченнее. За чаем он, усмехаясь,
заметил...
— Похвастаться охота перед товарищами, —
заметила мать, — вот,
мол, глядите — я уже кровь свою пролил…
Матери хотелось сказать ему то, что она слышала от Николая о незаконности суда, но она плохо поняла это и частью позабыла слова. Стараясь вспомнить их, она отодвинулась в сторону от людей и
заметила, что на нее смотрит какой-то молодой человек со светлыми усами. Правую руку он держал в кармане брюк, от этого его левое плечо было ниже, и эта особенность фигуры показалась знакомой
матери. Но он повернулся к ней спиной, а она была озабочена воспоминаниями и тотчас же забыла о нем.
— Перед вами суд, а не защита! — сердито и громко
заметил ему судья с больным лицом. По выражению лица Андрея
мать видела, что он хочет дурить, усы у него дрожали, в глазах светилась хитрая кошачья ласка, знакомая ей. Он крепко потер голову длинной рукой и вздохнул. — Разве ж? — сказал он, покачивая головой. — Я думаю — вы не судьи, а только защитники…
Отцы и
матери смотрели на детей со смутным чувством, где недоверие к молодости, привычное сознание своего превосходства над детьми странно сливалось с другим чувством, близким уважению к ним, и печальная, безотвязная дума, как теперь жить, притуплялась о любопытство, возбужденное юностью, которая
смело и бесстрашно говорит о возможности другой, хорошей жизни.
— Меня там не
заметят! — убеждала
мать, разгораясь. — А ворочусь, арестуют, спросят, где была…
Она отшатнулась от Людмилы, утомленная волнением, и села, тяжело дыша. Людмила тоже отошла, бесшумно, осторожно, точно боясь разрушить что-то. Она гибко двигалась по комнате, смотрела перед собой глубоким взглядом матовых глаз и стала как будто еще выше, прямее, тоньше. Худое, строгое лицо ее было сосредоточенно, и губы нервно сжаты. Тишина в комнате быстро успокоила
мать;
заметив настроение Людмилы, она спросила виновато и негромко...
Неточные совпадения
Лисица черно-бурая, // Пушистая,
матерая // Летит, хвостом
метет!
Г-жа Простакова (стоя на коленях). Ах, мои батюшки, повинную голову
меч не сечет. Мой грех! Не губите меня. (К Софье.)
Мать ты моя родная, прости меня. Умилосердись надо мною (указывая на мужа и сына) и над бедными сиротами.
— И будучи я приведен от тех его слов в соблазн, — продолжал Карапузов, — кротким манером сказал ему:"Как же,
мол, это так, ваше благородие? ужели,
мол, что человек, что скотина — все едино? и за что,
мол, вы так нас порочите, что и места другого, кроме как у чертовой
матери, для нас не нашли?
Сначала он из одного чувства сострадания занялся тою новорожденною слабенькою девочкой, которая не была его дочь и которая была заброшена во время болезни
матери и, наверно, умерла бы, если б он о ней не позаботился, — и сам не
заметил, как он полюбил ее.
Левин вызвался заменить ее; но
мать, услыхав раз урок Левина и
заметив, что это делается не так, как в Москве репетировал учитель, конфузясь и стараясь не оскорбить Левина, решительно высказала ему, что надо проходить по книге так, как учитель, и что она лучше будет опять сама это делать.