— Не знаю, как другие, а я плохо верю в дружбу сытого с голодным, и ты лучше не обещай дружбы, эта ноша не по силам, пожалуй, будет тебе. Не обещай! А обещай одно: держать язык за зубами всегда,
и ныне, и во веки веков. Вот это…
Неточные совпадения
И вот я, значит, остался
ныне, яко вран нощный на нырище, брожу с места на место, думаю…
—
Ныне, — говорит, — этим сыт не будешь. Теперь иной родися бог: раньше молились — отче наш, иже еси на небеси, а теперь — ваше вашество, иже еси в городе, сохрани
и избави нас от злаго мужика!
— Да, ребятушки, нам, старикам, больно заметно, что всё
ныне сдвинулось с местов, всё стягивается в одну-две линии: семо — овцы, овамо — козлищи, или как там? Понуждает жизнь человека искать определения своего! Вы это поняли,
и вот — тянет за сердце меня, старого, к вам! Вспоминаю я свою молодость — ничего нету, кроме девок, да баб, да побоев
и увечий за них!
Общаясь с ними, чувствую всё глубже
и крепче, что сорвалось старое с корней своих
и судорожно бьётся, умирая, бессильное по тяжести
и ветхости своей удержаться на земле,
ныне уже враждебной ему. Новых сил требует земля наша, отталкивая от груди маломощное, как невеста влюблённая жениха, неспособного оплодотворить измученное неумелыми ласками, плодородное, могучее
и прекрасное тело её.
Извергнув нас, людей, яко верных слуг бога нашего, внушил сатана каждому разное
и разностью мнений человеческих
ныне укрепляет трон жестокости своей».
Когда мы подбежали, это оказалась сирота Феклуша, бывшая работница Скорнякова, а
ныне подруга убитой Авдотьи по службе в тайном шинке. Полуголая, в одной белой юбке
и рубахе, она, лёжа на земле, бьётся, стучит зубами
и ничего не может сказать. Подняли её на ноги, ведём обратно,
и тут она безумно закричала...
Полагаю, впрочем, что за разлитием рек, по весеннему нынешнему времени, голова сия
и ныне находится где-либо в бездействии.
И ныне музу я впервые // На светский раут привожу; // На прелести ее степные // С ревнивой робостью гляжу. // Сквозь тесный ряд аристократов, // Военных франтов, дипломатов // И гордых дам она скользит; // Вот села тихо и глядит, // Любуясь шумной теснотою, // Мельканьем платьев и речей, // Явленьем медленным гостей // Перед хозяйкой молодою, // И темной рамою мужчин // Вкруг дам, как около картин.
Однажды Лебедь, Рак да Щука // Везти с поклажей воз взялись, // И вместе трое все в него впряглись; // Из кожи лезут вон, а возу всё нет ходу! // Поклажа бы для них казалась и легка: // Да Лебедь рвётся в облака, // Рак пятится назад, а Щука тянет в воду. // Кто виноват из них, кто прав, — судить не нам; // Да только воз
и ныне там.
Усердием горя, // С врагами белого царя // Умом и саблей рад был спорить, // Трудов и жизни не жалел, //
И ныне злобный недруг смел // Его седины опозорить!
Неточные совпадения
Константинополь, бывшая Византия, а
ныне губернский город Екатериноград, стоит при излиянии Черного моря в древнюю Пропонтиду
и под сень Российской Державы приобретен в 17… году, с распространением на оный единства касс (единство сие в том состоит, что византийские деньги в столичном городе Санкт-Петербурге употребление себе находить должны).
А потому советуем
и приказываем: водку кушать только перед обедом, но
и то из малой рюмки; в прочее же время безопасно кушать пиво, которое
ныне в весьма превосходном качестве
и не весьма дорогих цен из заводов 1-й гильдии купца Семена Козыря отпущается".
Ныне, роясь в глуповском городском архиве, я случайно напал на довольно объемистую связку тетрадей, носящих общее название «Глуповского Летописца»,
и, рассмотрев их, нашел, что они могут служить немаловажным подспорьем в деле осуществления моего намерения.
[
Ныне доказано, что тела всех вообще начальников подчиняются тем же физиологическим законам, как
и всякое другое человеческое тело, но не следует забывать, что в 1762 году наука была в младенчестве.
— Посылал я сущего вора — оказался вор, — печаловался при этом князь, — посылал одоевца по прозванию «продай на грош постных яиц» —
и тот оказался вор же. Кого пошлю
ныне?