Неточные совпадения
Много лиц и слов врезалось в
память мою, великие слёзы пролиты были предо мной, и не раз бывал я оглушён страшным смехом отчаяния; все яды отведаны мною, пил я воды сотен рек. И не однажды сам проливал
горькие слёзы бессилия.
Вспоминаю былое единение с богом в молитвах моих: хорошо было, когда я исчезал из
памяти своей, переставал быть! Но в слиянии с людьми не уходил и от себя, но как бы вырастал, возвышался над собою, и увеличивалась сила духа моего во много раз. И тут было самозабвение, но оно не уничтожало меня, а лишь гасило
горькие мысли мои и тревогу за моё одиночество.
Ну полно, брат. Садись и начинай играть, // А песни выльются невольно. // Люблю я песни, в них так живо // Являются душе младенческие дни. // О прошлом говорят красноречиво // И слезы на глаза влекут они; // Как будто в них мы можем слезы возвратить, // Которые должны мы были проглотить; // Пусть слезы те в груди окаменели, // Но их один разводит звук, // Напомнив дни, когда мы пели, // Без
горькой памяти, без ожиданья мук.
Неточные совпадения
Чувствовалось, что Безбедов искренно огорчен, а не притворяется. Через полчаса огонь погасили, двор опустел, дворник закрыл ворота; в
память о неудачном пожаре остался
горький запах дыма, лужи воды, обгоревшие доски и, в углу двора, белый обшлаг рубахи Безбедова. А еще через полчаса Безбедов, вымытый, с мокрой головою и надутым, унылым лицом, сидел у Самгина, жадно пил пиво и, поглядывая в окно на первые звезды в черном небе, бормотал:
И неужели ты, моя Гаетана, не с той же ясной улыбкой вспоминаешь о нашей встрече, неужели что-нибудь
горькое примешивается к
памяти обо мне через двадцать два года? Мне было бы это очень больно. И где ты? И как прожила жизнь?
И вот при этом-то, холодно и степенно нанесенном ударе появляется в Наде то
горькое рвущее чувство, которое заставляет человека бросаться без
памяти, очертя голову, куда случится, — в воду, так в воду, в объятия первого встречного, так в объятия!
Притупленное воображение силилось создать какие-то образы, помертвелая
память пробовала прорваться в область прошлого, но образы выходили разорванные, бессмысленные, а прошлое не откликалось ни единым воспоминанием, ни
горьким, ни светлым, словно между ним и настоящей минутой раз навсегда встала плотная стена.
Это было последнее слово, которое я слышал от генерала в его доме. Затем, по случаю наступивших сумерек, старик предложил мне пройтись, и мы с ним долго ходили, но я не помню, что у нас за разговор шел в то время. В
памяти у меня оставалось одно пугало «безнатурный дурак», угрожая которым, Перлов говорил не только без шутки и иронии, а даже с яростию, с непримиримою досадой и с
горькою слезой на ресницах.