Неточные совпадения
Евсей неотрывно смотрел прямо
в стёкла,
в синюю, бездонную
темноту, она влекла к себе и,
казалось, высасывала кровь из его жил.
Не зажигая огня
в своей комнате, Климков бесшумно разделся, нащупал
в темноте постель, лёг и плотно закутался
в сырую, холодную простыню. Ему хотелось не видеть ничего, не слышать, хотелось сжаться
в маленький, незаметный комок.
В памяти звучали гнусавые слова Саши. Евсею
казалось, что он слышит его запах, видит красный венец на жёлтой коже лба. И
в самом деле, откуда-то сбоку, сквозь стену, до него доходили раздражённые крики...
Скоро была съедена солдатская крупа, и костры стали гаснуть, оставляя после себя широкие пепелища с красными тлеющими угольями. Батальон гомонился и засыпал на своем холодном бивуаке. Все село
казалось в темноте каким-то мертвым: нигде ни голоса людского, ни огонька в оконце. Вдалеке только слышался топот казачьих патрулей, да собаки заливались порою.
Варвара Васильевна лежала в отдельной палате. На окне горел ночник, заставленный зеленою ширмочкою, в комнате стоял зеленоватый полумрак. Варвара Васильевна, бледная, с сдвинутыми бровями, лежала на спине и в бреду что-то тихо говорила. Лицо было покрыто странными прыщами, они
казались в темноте большими и черными. У изголовья сидела Темпераментова, истомленная двумя бессонными ночами. Доктор шепотом сказал:
Неточные совпадения
— Поздно, поздно, уж поздно, — прошептала она с улыбкой. Она долго лежала неподвижно с открытыми глазами, блеск которых, ей
казалось, она сама
в темноте видела.
Дождь, однако же,
казалось, зарядил надолго. Лежавшая на дороге пыль быстро замесилась
в грязь, и лошадям ежеминутно становилось тяжелее тащить бричку. Чичиков уже начинал сильно беспокоиться, не видя так долго деревни Собакевича. По расчету его, давно бы пора было приехать. Он высматривал по сторонам, но
темнота была такая, хоть глаз выколи.
Темное небо уже кипело звездами, воздух был напоен сыроватым теплом,
казалось, что лес тает и растекается масляным паром. Ощутимо падала роса.
В густой
темноте за рекою вспыхнул желтый огонек, быстро разгорелся
в костер и осветил маленькую, белую фигурку человека. Мерный плеск воды нарушал безмолвие.
Алина выплыла на сцену маленького, пропыленного театра такой величественно и подавляюще красивой, что
в темноте зала проплыл тихий гул удивления, все люди как-то покачнулись к сцене, и
казалось, что на лысины мужчин, на оголенные руки и плечи женщин упала сероватая тень. И чем дальше, тем больше сгущалось впечатление, что зал, приподнимаясь, опрокидывается на сцену.
Самгин подошел к столбу фонаря, прислонился к нему и стал смотреть на работу.
В улице было темно, как
в печной трубе, и
казалось, что
темноту создает возня двух или трех десятков людей. Гулко крякая, кто-то бил по булыжнику мостовой ломом, и, должно быть, именно его уговаривал мягкий басок: