Неточные совпадения
Евсей вздрогнул, стиснутый холодной печалью, шагнул к двери и вопросительно остановил круглые
глаза на жёлтом лице хозяина. Старик крутил пальцами седой клок на подбородке, глядя на него сверху вниз, и мальчику показалось, что он видит большие, тускло-чёрные
глаза. Несколько секунд они стояли так, чего-то ожидая друг от друга, и в груди мальчика трепетно забился ещё неведомый ему страх. Но старик взял с полки книгу и, указывая на обложку пальцем, спросил...
Николай обернулся к нему, ударил ногой в грудь и опрокинул на спину, потом начал кричать, сверкая белками
чёрных глаз...
Раиса медленно отодвинулась в сторону, Евсей видел маленькое, сухое тело хозяина, его живот вздувался и опадал, ноги дёргались, на сером лице судорожно кривились губы, он открывал и закрывал их, жадно хватая воздух, и облизывал тонким языком, обнажая
чёрную яму рта. Лоб и щёки, влажные от пота, блестели, маленькие
глаза теперь казались большими, глубокими и неотрывно следили за Раисой.
Тогда Евсей повернул голову, безучастными
глазами посмотрел на маленькое тело хозяина, приклеенное к
чёрному дивану, плоское, сухонькое, посмотрел на него, на Раису и облегчённо вздохнул.
Потом лёг, глядя пугливыми
глазами в темноту, в ней медленно двигались
чёрными кусками шкафы, сундуки, колебались едва видимые стены, и всё это давило необоримым страхом, толкало его в какой-то неизбежный, душный угол.
Маленькие, мышиные уши Зарубина вздрагивали, узкие
глаза странно закатывались под лоб. Судорожным движением пальцев он щипал
чёрный пух на верхней губе и весь трепетал от возбуждения.
Евсей послушно отошёл к воротам… И вдруг, на другой стороне улицы, увидал Якова Зарубина. С тростью в руке, в новом пальто и в перчатках, Яков, сдвинув набок
чёрный котелок, шёл по тротуару и улыбался, играя
глазами, точно уличная девица, уверенная в своей красоте…
Чёрный, железный червь, с рогом на голове и тремя огненными
глазами, гремя металлом огромного тела, взвизгнул, быстро подполз к вокзалу, остановился и злобно зашипел, наполняя воздух густым белым дыханием. Потный, горячий запах ударил в лицо Климкова, перед
глазами быстро замелькали
чёрные суетливые фигурки людей.
Косой заметил, что Евсей смотрит на его разбегающиеся
глаза, и надел очки в оправе из черепахи. Он двигался мягко и ловко, точно
чёрная кошка, зубы у него были мелкие, острые, нос прямой и тонкий; когда он говорил, розовые уши шевелились. Кривые пальцы всё время быстро скатывали в шарики мякиш хлеба и раскладывали их по краю тарелки.
Евсей, оглушённый этим рёвом, обернулся — сзади него стоял Мельников;
глаза его горели,
чёрный и растрёпанный, он хлопал ладонями, точно ворон крыльями, и орал...
Он снова остановился против освещённого окна и молча посмотрел на него. На
чёрном кривом лице дома окно, точно большой
глаз, бросало во тьму спокойный луч света, свет был подобен маленькому острову среди тёмной тяжёлой воды.
Климков молча зашагал во двор, где
глаза его уже различали много
чёрных фигур. Облитые тьмою, они возвышались в ней неровными буграми, медленно передвигаясь с места на место, точно большие неуклюжие рыбы в тёмной холодной воде. Слащаво звучал сытый голос Соловьева...
Он с большим вниманием стал следить за твёрдой речью белокурого юноши, рассматривая его умные, прозрачно-голубые
глаза и соглашаясь с ним… Но вдруг съёжился, охваченный острым предчувствием, — на площадке вагона, рядом с кондуктором, он рассмотрел сквозь стекло
чёрный выпуклый затылок, опущенные плечи, узкую спину. Вагон трясло, и знакомая Евсею фигура гибко качалась, удерживаясь на ногах.
Бойкая рыжая лошаденка быстро и легко довезла Самгина с вокзала в город; люди на улицах, тоже толстенькие и немые, шли навстречу друг другу спешной зимней походкой; дома, придавленные пуховиками снега, связанные заборами, прочно смерзлись, стояли крепко; на заборах, с розовых афиш, лезли в
глаза черные слова: «Горе от ума», — белые афиши тоже черными словами извещали о втором концерте Евдокии Стрешневой.
Неточные совпадения
Подсмотри в щелку и узнай все, и
глаза какие:
черные или нет, и сию же минуту возвращайся назад, слышишь?
— Филипп на Благовещенье // Ушел, а на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь
черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола
глаза! // Весь гнев с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег с полей… // Не стала я тревожиться, // Что ни велят — работаю, // Как ни бранят — молчу.
Мужик этот с длинною талией принялся грызть что-то в стене, старушка стала протягивать ноги во всю длину вагона и наполнила его
черным облаком; потом что-то страшно заскрипело и застучало, как будто раздирали кого-то; потом красный огонь ослепил
глаза, и потом всё закрылось стеной.
Только изредка, продолжая свое дело, ребенок, приподнимая свои длинные загнутые ресницы, взглядывал на мать в полусвете казавшимися
черными, влажными
глазами.
Где его голубые
глаза, милая и робкая улыбка?» была первая мысль ее, когда она увидала свою пухлую, румяную девочку с
черными вьющимися волосами, вместо Сережи, которого она, при запутанности своих мыслей, ожидала видеть в детской.