Неточные совпадения
В углу, около
постели, стенные часы нерешительно и негромко пробили раз — два;
женщина дважды вздрогнула, подошла, остановила прихрамывающие взмахи маятника неверным движением руки и села на
постель. Поставив локти на колени, она сжала голову ладонями, волосы её снова рассыпались, окутали руки, закрыли лицо плотной, тёмной завесой.
Он стоял у
постели с дрожью
в ногах,
в груди, задыхаясь, смотрел на её огромное, мягкое тело, на широкое, расплывшееся от усмешки лицо. Ему уже не было стыдно, но сердце, охваченное печальным чувством утраты, обиженно замирало, и почему-то хотелось плакать. Он молчал, печально ощущая, что эта
женщина чужда, не нужна, неприятна ему, что всё ласковое и хорошее, лежавшее у него
в сердце для неё, сразу проглочено её жадным телом и бесследно исчезло
в нём, точно запоздалая капля дождя
в мутной луже.
— Все эти басни нам давно известны и не подействуют на меня, господин Савин… — возразил комиссар. — Мы знаем, что вы русский офицер, а не французский маркиз, вследствие этого вы обвиняетесь в ношении чужой фамилии. Лежащая же
в постели женщина не ваша жена, а парижская кокотка Мадлен де Межен.
Неточные совпадения
В комнате, ярко освещенной большой висячей лампой, полулежала
в широкой
постели, среди множества подушек, точно
в сугробе снега, черноволосая
женщина с большим носом и огромными глазами на темном лице.
Клим сел против него на широкие нары, грубо сбитые из четырех досок;
в углу нар лежала груда рухляди, чья-то
постель. Большой стол пред нарами испускал одуряющий запах протухшего жира. За деревянной переборкой, некрашеной и щелявой, светился огонь, там кто-то покашливал, шуршал бумагой. Усатая
женщина зажгла жестяную лампу, поставила ее на стол и, посмотрев на Клима, сказала дьякону:
О себе он наговорил чепухи, а на вопрос о революции строго ответил, что об этом не говорят с
женщиной в постели, и ему показалось, что ответ этот еще выше поднял его
в глазах Бланш.
В доме, заслышав звон ключей возвращавшейся со двора барыни, Машутка проворно сдергивала с себя грязный фартук, утирала чем попало, иногда барским платком, а иногда тряпкой, руки. Поплевав на них, она крепко приглаживала сухие, непокорные косички, потом
постилала тончайшую чистую скатерть на круглый стол, и Василиса, молчаливая, серьезная
женщина, ровесница барыни, не то что полная, а рыхлая и выцветшая телом
женщина, от вечного сиденья
в комнате, несла кипящий серебряный кофейный сервиз.
Она, пока Вера хворала, проводила ночи
в старом доме, ложась на диване, против
постели Веры, и караулила ее сон. Но почти всегда случалось так, что обе
женщины, думая подстеречь одна другую, видели, что ни та, ни другая не спит.