С запада ровною полосою поднимались густые белые тучи. Оттуда подул ветер. Стало еще холоднее. Солдаты кутались в полушубки. Матрехин, с серьезными, глупыми глазами под отлогим лбом, рассказывал про волчиху, у которой его дядя увез волчат. Он рассказывал солидно, томительно-медленно.
Солдаты посмеивались, потешаясь над тем, как он рассказывал.
Неточные совпадения
— Ух, ты-и, — вскричал один из слушателей и даже выбил дробь ногами. Будущие
солдаты, негромко и оглядываясь,
посмеивались, и в этот сдержанный смешок как бы ввинчивались веселые слова:
Дважды приходили
солдаты, но стреляли они издали, немного; постреляют безвредно и уйдут. Баррикада не отвечала им, а медник
посмеивался:
Солдатам-то просто и задуматься некогда, — так и умирают,
посмеиваясь, за матушку за Русь да за веру!..
В части их рассадили по разным местам. Настю на женскую половину, а Степана на мужскую. Настя этого не ожидала. Она говорила: «Это мой муж. Не разлучайте меня с мужем». Ее, разумеется, не послушались и толкнули в двери. Она ждала, что днем ее спросят и сведут с Степаном, но ее целый день даже никто и не спросил. Она всех расспрашивала сквозь дверную решетку о Степане, но никто ей ничего не отвечал, а иные из
солдат еще
посмеивались.
У откоса стоит ржавая чугунная печка; вокруг нее подозрительно толкутся наши
солдаты, поглядывают на меня и
посмеиваются.