Неточные совпадения
Тонкий, как тростинка, он в своём
сером подряснике был похож на женщину, и странно было видеть на узких плечах и гибкой шее большую широколобую голову, скуластое лицо, покрытое неровными кустиками жёстких волос. Под левым
глазом у него сидела бородавка, из неё тоже кустились волосы, он постоянно крутил их пальцами левой руки, оттягивая веко книзу, это делало один
глаз больше другого.
Глаза его запали глубоко под лоб и светились из тёмных ям светом мягким, безмолвно говоря о чём-то сердечном и печальном.
У Матвея слипались
глаза. Сквозь
серое облако он видел деревянное лицо Созонта с открытым ртом и поднятыми вверх бровями, видел длинную, прямую фигуру Пушкаря, качавшегося в двери, словно маятник; перед ним сливались в яркий вихрь голубые и жёлтые пятна, от весёлого звона гитары и гуслей, разымчивой песни и топота ног кружилась голова, и мальчику было неловко.
Пил он, конечно, пил запоем, по неделям и более. Его запирали дома, но он убегал и ходил по улицам города, тонкий,
серый, с потемневшим лицом и налитыми кровью
глазами. Размахивая правою рукою, в левой он сжимал цепкими пальцами булыжник или кирпич и, завидя обывателя, кричал...
В голове Кожемякина бестолково, как мошки в луче солнца, кружились мелкие
серые мысли, в небе неустанно и деловито двигались на юг странные фигуры облаков, напоминая то копну сена, охваченную синим дымом, или серебристую кучу пеньки, то огромную бородатую голову без
глаз с открытым ртом и острыми ушами, стаю
серых собак, вырванное с корнем дерево или изорванную шубу с длинными рукавами — один из них опустился к земле, а другой, вытянувшись по ветру, дымит голубым дымом, как печная труба в морозный день.
Дворник ловко вертелся под его толчками, не сводя с Матвея
серых, косо поставленных
глаз, и посмеивался добродушным, умным смешком.
Уши его, оттопыренные, точно ручки глиняного рукомойника, краснели,
серые умные
глаза наливались влагою.
Назойливо лезли в
глаза струны пеньки, из них торчала серебряными иглами перебитая кострика. Рабочие, привязанные к этим
серым, дрожащим линиям, обманно уходившим вдаль, изредка и нехотя говорили что-то друг другу, а хозяин думал...
Лицо у неё было розовое, оживлённое, а
глаза блестели тревожно и сухо. В
сером халате из парусины и в белой вуали на голове, она вертелась около возка и, размахивая широкими рукавами, напоминала запоздавшую осеннюю птицу на отлёте.
За шкафом неустанно скребла мышь — Кожемякин знал её, ночами она
серым комочком выкатывалась на середину комнаты и, зорко сверкая чёрной пуговкой круглого
глаза, ловкими лапками отирала острую мордочку.
Щека у него вздрагивает, тонкие волосёнки дымом вокруг головы,
глаза серые, большие и глядят чаще всего в потолок, а по костям лица гуляет улыбочка, и он её словно стереть хочет, то и дело проводя по щекам сухонькими руками.
Серая вся и по лицу и по платью, смотрит через очки пристально и пытливо, прямо в
глаза тебе, и этим весьма смущает.
Он был одет в рубаху
серого сукна, с карманом на груди, подпоясан ремнём, старенькие, потёртые брюки были заправлены за голенища смазных, плохо вычищенных сапог, и всё это не шло к его широкому курносому лицу, к густой, законно русской бороде, от
глаз до плеч; она обросла всю шею и даже торчала из ушей, а голова у него — лысая, только на висках и на затылке развевались
серые пряди жидких волос.
— Вам не интересно это? — вдруг услыхал Кожемякин тихий вопрос, вздрогнул, поднял голову и встретил
серые, пытливо прищуренные
глаза попадьи, наклонившейся к нему.
А Шакир, тоже неведомо почему, взвился турманом:
серый весь,
глаза горят, кричит Ефиму...
Город был насыщен зноем, заборы, стены домов, земля — всё дышало мутным, горячим дыханием, в неподвижном воздухе стояла дымка пыли, жаркий блеск солнца яростно слепил
глаза. Над заборами тяжело и мёртво висели вялые, жухлые ветви деревьев, душные
серые тени лежали под ногами. То и дело встречались тёмные оборванные мужики, бабы с детьми на руках, под ноги тоже совались полуголые дети и назойливо ныли, простирая руки за милостыней.
Дружелюбно глядя
серыми воловьими
глазами в лицо Кожемякина, он сочно и густо засмеялся.
Его супруга Машенька — весёлая говорунья, полненькая и стройная, с
глазами как вишни и неуловимым выражением смуглого лица, была одета ярко — в красную муаровую кофту, с золотистым кружевом, и
серую юбку, с жёлтыми фестонами и оборками.
Встречая в зеркале своё отражение, он видел, что лицо у него растерянное и унылое,
глаза смотрят виновато, ему становилось жалко себя и обидно, он хмурился, оглядываясь, как бы ища, за что бы взяться, чем сорвать с души
серую, липкую паутину.
Серые страницы толстой книги спокойно, тягучим слогом рассказывали о событиях, а людей в книге не чувствовалось, не слышно было человечьей речи, не видно лиц и
глаз, лишь изредка звучала тихонько жалоба умерших, но она не трогала сердца, охлаждённая сухим языком книги.
Неточные совпадения
Необходимо, дабы градоначальник имел наружность благовидную. Чтоб был не тучен и не скареден, рост имел не огромный, но и не слишком малый, сохранял пропорциональность во всех частях тела и лицом обладал чистым, не обезображенным ни бородавками, ни (от чего боже сохрани!) злокачественными сыпями.
Глаза у него должны быть
серые, способные по обстоятельствам выражать и милосердие и суровость. Нос надлежащий. Сверх того, он должен иметь мундир.
Глаза серые, впавшие, осененные несколько припухшими веками; взгляд чистый, без колебаний; нос сухой, спускающийся от лба почти в прямом направлении книзу; губы тонкие, бледные, опушенные подстриженною щетиной усов; челюсти развитые, но без выдающегося выражения плотоядности, а с каким-то необъяснимым букетом готовности раздробить или перекусить пополам.
Алексей Александрович взглянул на его лицо и увидал, что
серые умные
глаза смеются и как будто всё уж знают.
Серые глава адвоката старались не смеяться, но они прыгали от неудержимой радости, и Алексей Александрович видел, что тут была не одна радость человека, получающего выгодный заказ, — тут было торжество и восторг, был блеск, похожий на тот зловещий блеск, который он видал в
глазах жены.
Остановясь против смутившейся княжны и заложив руки за спину, он уставил на нее мутно-серые
глаза и произнес хриплым дишкантом: