Неточные совпадения
Положив тяжёлую руку на голову сына,
другой, с отрезанным суставом мизинца, он отёр своё красное виноватое
лицо.
Тонкий, как тростинка, он в своём сером подряснике был похож на женщину, и странно было видеть на узких плечах и гибкой шее большую широколобую голову, скуластое
лицо, покрытое неровными кустиками жёстких волос. Под левым глазом у него сидела бородавка, из неё тоже кустились волосы, он постоянно крутил их пальцами левой руки, оттягивая веко книзу, это делало один глаз больше
другого. Глаза его запали глубоко под лоб и светились из тёмных ям светом мягким, безмолвно говоря о чём-то сердечном и печальном.
Деревянная ложка в руке Палаги дрожала,
лицо её покрылось красными пятнами. Все за столом не глядели
друг на
друга. Матвей ясно видел, что все знают какую-то тайну. Ему хотелось ободрить мачеху, он дважды погладил её колено, а она доверчиво прижалась к нему.
Беспомощный и бессильный, Матвей прошёл в сад, лёг под яблоней вверх
лицом и стал смотреть в небо. Глухо гудел далёкий гром, торопливо обгоняя
друг друга, плыли дымные клочья туч, вздыхал влажный жаркий ветер, встряхивая листья.
Он уже весь обрызган, грязь течёт у него по животу, который безобразно свисает до колен, человек прыгает по лужам, открыв круглый, как у сома, рот, и одной рукой машет перед
лицом, защищая глаза, а
другой подхватывает снизу живот свой, точно боясь потерять его.
Пока они спорили, татарин, прищуривая то один, то
другой глаз, играл сам с собою, а Матвей, слушая крик старого солдата и всматриваясь в непоколебимое
лицо Ключарева, старался понять, кто из них прав.
Теперь голос её звучал теплее и мягче, чем тогда, на дворе. Он взглянул на неё, — и
лицо у неё было
другое, нет складки между бровей, тёмные глаза улыбаются.
А на дворе как-то вдруг явился новый человек, маленький, угловатый, ободранный, с тонкими ногами и ненужной бородкой на жёлтом
лице. Глаза у него смешно косили, забегая куда-то в переносье; чтобы скрыть это, он прищуривал их, и казалось, что в
лице у него плохо спрятан маленький ножик о двух лезвиях, одно — побольше,
другое — поменьше.
…Явились три девицы, одна сухонькая и косая, со свёрнутой шеей, а две
другие, одинаково одетые и толстые, были на одно
лицо. Савка с Дроздовым не могли разобрать, которая чья, путали их, ругались и дрались, потом Дроздов посоветовал Савке намазать
лицо его девицы сажей, так и сделали, а после этого девица начала говорить басом.
Усмехнулся, тряхнул головой, и
лицо его вдруг стало
другим, точно маска свалилась с него.
Лицо Марка Васильева было изменчиво, как осенний день: то сумрачно и старообразно, а то вдруг загорятся, заблестят на нём молодые, весёлые глаза, и весь он становится
другим человеком.
Его совиные глаза насмешливо округлились,
лицо было разрезано тонкой улыбкой на две одинаково неприятные половины, весь он не соответствовал ласковому тону слов, и казалось в нём говорит кто-то
другой. Максим тоже, видимо, чувствовал это: он смотрел в
лицо горбуна неприязненно, сжав губы, нахмурив брови.
— Таким образом, женясь на ней, вы спасёте двух хороших людей от роковой ошибки. Сами же, в
лице Дуни, приобретёте на всю жизнь верного
друга.
Набежало множество тёмных людей без
лиц. «Пожар!» — кричали они в один голос, опрокинувшись на землю, помяв все кусты, цепляясь
друг за
друга, хватая Кожемякина горячими руками за
лицо, за грудь, и помчались куда-то тесной толпою, так быстро, что остановилось сердце. Кожемякин закричал, вырываясь из крепких объятий горбатого Сени, вырвался, упал, ударясь головой, и — очнулся сидя, опираясь о пол руками, весь облепленный мухами, мокрый и задыхающийся.
Тяжело дыша, красная, в наскоро накинутом платке, одной рукою она отирала
лицо и, прижав
другую ко груди, неразборчиво говорила, просила о чём-то. Он метнулся к ней, застёгивая ворот рубахи, отскочил, накинул пиджак, бросился в угол и торопливо бормотал, не попадая ногами в брюки...
Широко шагая, пошёл к землянке, прислонившейся под горой. Перед землянкой горел костёр, освещая чёрную дыру входа в неё, за высокой фигурой рыбака влачились по песку две тени, одна — сзади, чёрная и короткая, от огня,
другая — сбоку, длинная и посветлее, от луны. У костра вытянулся тонкий, хрупкий подросток, с круглыми глазами на задумчивом монашеском
лице.
Пальцы у него шевелятся, трутся
друг о
друга, а красное
лицо морщится, и раньше не видные глазки теперь смотрят прямо в
лицо.
На
другой день Сухобаев явился затянутый ещё более туго и парадно в чёрный сюртук, размахнул полы, крепко сел на стуле и, устремив глаза в
лицо хозяина, попросил...
В его памяти навсегда осталось белое
лицо Марфы, с приподнятыми бровями, как будто она, задумчиво и сонно прикрыв глаза, догадывалась о чём-то. Лежала она на полу, одна рука отброшена прочь, и ладонь открыта, а
другая, сжатая в пухлый кулачок, застыла у подбородка. Мясник ударил её в печень, и, должно быть, она стояла в это время: кровь брызнула из раны, облила белую скатерть на столе сплошной тёмной полосой, дальше она лежала широкими красными кружками, а за столом, на полу, дождевыми каплями.
Иногда зоркие глаза замечали
лицо Кожемякина, и дети вполголоса, осторожно говорили
друг другу...
На
другой день она снова явилась, а за нею, точно на верёвке, опустив голову, согнувшись, шёл чахоточный певчий. Смуглая кожа его
лица, перерезанная уродливым глубоким шрамом, дрожала, губы искривились, тёмные, слепо прикрытые глаза бегали по комнате, минуя хозяина, он встал, не доходя до окна, как межевой столб в поле, и завертел фуражку в руках так быстро, что нельзя было разобрать ни цвета, ни формы её.
Но откуда-то из середины зала, от стола, где сидели Посулов и регент, растекался негромкий, ясный, всё побеждающий голос, в его сторону повёртывались шеи, хмурились
лица, напряжённо вслушиваясь, люди останавливали
друг друга безмолвными жестами, а некоторые негромко просили...