Неточные совпадения
Матвей подошёл
к окну и стал за косяком, выглядывая в сад, светло окроплённый солнцем. Перед ним тихо
качались высокие стебли мальвы, тесно усаженные лиловыми и жёлтыми цветами в росе. Сверкающий воздух был пропитан запахом укропа, петрушки и взрытой, сочной земли.
Наскоро одевшись, Матвей выскочил на крыльцо, бросился
к воротам, — у калитки стоял на коленях Савка, влажно хрипел, плевался, его голова
качалась, напоминая неровно выточенный чёрный шар, а лица не было.
В небе разгорался праздничный день, за окном вздыхал сад, окроплённый розовым золотом утренних лучей, вздрагивали, просыпаясь, листья и протягивались
к солнцу; задумчиво и степенно, точно молясь,
качались вершины деревьев.
На сизой каланче мотается фигура доглядчика в розовой рубахе без пояса, слышно, как он, позёвывая, мычит, а высоко в небе над каланчой реет коршун — падает на землю голодный клёкот. Звенят стрижи, в поле играет на свирели дурашливый пастух Никодим. В монастыре благовестят
к вечерней службе — из ворот домов, согнувшись, выходят серые старушки, крестятся и,
качаясь, идут вдоль заборов.
Кроткий весенний день таял в бледном небе, тихо
качался прошлогодний жухлый бурьян, с поля гнали стадо, сонно и сыто мычали коровы. Недавно оттаявшая земля дышала сыростью, обещая густые травы и много цветов. Бил бондарь, скучно звонили
к вечерней великопостной службе в маленький, неубедительный, но крикливый колокол. В монастырском саду копали гряды, был слышен молодой смех и говор огородниц; трещали воробьи, пел жаворонок, а от холмов за городом поднимался лёгкий голубой парок.
С нею было боязно, она казалась безумной, а уйти от неё — некуда было, и он всё прижимался спиною
к чему-то, что
качалось и скрипело. Вдруг косенькая укусила его в плечо и свалилась на пол, стала биться, точно рыба. Савка схватил её за ноги и потащил
к двери, крича...
Толпа зашумела,
качнулась к стене, где над нею возвышалось разрезанное лицо, с круглыми, слепо открытыми глазами, но вдруг раздался резкий, высокий голос Сухобаева...
Неточные совпадения
Не ветры веют буйные, // Не мать-земля колышется — // Шумит, поет, ругается, //
Качается, валяется, // Дерется и целуется // У праздника народ! // Крестьянам показалося, // Как вышли на пригорочек, // Что все село шатается, // Что даже церковь старую // С высокой колокольнею // Шатнуло раз-другой! — // Тут трезвому, что голому, // Неловко… Наши странники // Прошлись еще по площади // И
к вечеру покинули // Бурливое село…
Под утро поразъехалась, // Поразбрелась толпа. // Крестьяне спать надумали, // Вдруг тройка с колокольчиком // Откуда ни взялась, // Летит! а в ней
качается // Какой-то барин кругленький, // Усатенький, пузатенький, // С сигарочкой во рту. // Крестьяне разом бросились //
К дороге, сняли шапочки, // Низенько поклонилися, // Повыстроились в ряд // И тройке с колокольчиком // Загородили путь…
«Куда,
к черту, они засунули тушилку?» — негодовал Самгин и, боясь, что вся вода выкипит, самовар распаяется, хотел снять с него крышку, взглянуть — много ли воды? Но одна из шишек на крышке отсутствовала, другая
качалась, он ожег пальцы, пришлось подумать о том, как варварски небрежно относится прислуга
к вещам хозяев. Наконец он догадался налить в трубу воды, чтоб погасить угли. Эта возня мешала думать, вкусный запах горячего хлеба и липового меда возбуждал аппетит, и думалось только об одном:
Самгину очень понравилось, что этот человек помешал петь надоевшую, неумную песню. Клим,
качаясь на стуле, смеялся. Пьяный шагнул
к нему, остановился, присмотрелся и тоже начал смеяться, говоря:
Читал он все более раздражающе неприятно, все шаркал ногами, подпрыгивал на стуле,
качался, держа гранки в руке, неподвижно вытянутой вперед, приближая
к ним лицо и почему-то не желая, не догадываясь согнуть руку, приблизить ее
к лицу.