Самгин понял, что он лишний, простился и ушел. В комнате своей, свалившись на постель, закинув руки под голову, он плотно закрыл глаза, чтоб лучше видеть путаницу разногласно кричащих мыслей.
Шумел в голове баритон Кутузова, а Спивак уверенно утешает: «Это скоро пройдет».
Неточные совпадения
Разыгрался ветер,
шумели сосны, на крыше что-то приглушенно посвистывало; лунный свет врывался
в комнату, исчезал
в ней, и снова ее наполняли шорохи и шепоты тьмы. Ветер быстро рассеял короткую ночь весны, небо холодно позеленело. Клим окутал одеялом
голову, вдруг подумав...
В голове еще
шумел молитвенный шепот баб, мешая думать, но не мешая помнить обо всем, что он видел и слышал. Молебен кончился. Уродливо длинный и тонкий седобородый старик с желтым лицом и безволосой
головой в форме тыквы, сбросив с плеч своих поддевку, трижды перекрестился, глядя
в небо, встал на колени перед колоколом и, троекратно облобызав край, пошел на коленях вокруг него, крестясь и прикладываясь к изображениям святых.
— Случилось какое-то… несчастие, — ответил Клим. Слово несчастие он произнес не сразу, нетвердо, подумав, что надо бы сказать другое слово, но
в голове его что-то
шумело, шипело, и слова не шли на язык.
«Он так любезен, точно хочет просить меня о чем-то», — подумал Самгин.
В голове у него
шумело, поднималась температура. Сквозь этот шум он слышал...
Дома Самгин заказал самовар, вина, взял горячую ванну, но это мало помогло ему, а только ослабило. Накинув пальто, он сел пить чай. Болела
голова, начинался насморк, и режущая сухость
в глазах заставляла закрывать их. Тогда из тьмы являлось
голое лицо, масляный череп, и
в ушах
шумел тяжелый голос...
Дождь сыпался все гуще, пространство сокращалось, люди
шумели скупее, им вторило плачевное хлюпанье воды
в трубах водостоков, и весь шум одолевал бойкий торопливый рассказ человека с креслом на
голове; половина лица его, приплюснутая тяжестью, была невидима, виден был только нос и подбородок, на котором вздрагивала черная, курчавая бороденка.
Особенно бесцеремонно
шумели за большим столом у стены, налево от него, — там сидело семеро, и один из них, высокий, тонкий, с маленькой
головой, с реденькими усами на красном лице, тенористо и задорно врезывал
в густой гул саркастические фразы...
Ослепительно блестело золото ливрей идолоподобно неподвижных кучеров и грумов, их
головы в лакированных шляпах казались металлическими, на лицах застыла суровая важность, как будто они правили не только лошадьми, а всем этим движением по кругу, над небольшим озером; по спокойной, все еще розоватой
в лучах солнца воде, среди отраженных ею облаков плавали лебеди, вопросительно и гордо изогнув шеи, а на берегах
шумели ярко одетые дети, бросая птицам хлеб.
Он, видимо, приучил Ногайцева и женщин слушать себя, они смирно пили чай, стараясь не
шуметь посудой. Юрин, запрокинув
голову на спинку дивана, смотрел
в потолок, только Дронов, сидя рядом с Тосей, бормотал...
Мороз пробежал по всем суставчикам приемыша, и хмель, начинавший уже
шуметь в голове его, мгновенно пропал. Он круто повернул к двери и шмыгнул на улицу. Захар, больше владевший собою, подошел к Герасиму, успевшему уже сменить батрака за прилавком, потом прошелся раза два по кабаку, как бы ни в чем не бывало, и, подобрав штофы под мышки, тихо отворил дверь кабака. Очутившись на крыльце, он пустился со всех ног догонять товарища.
Это был какой-то пир: пел Белозеров, опять играла Гуриенко-Домашевская; потом пели дуэтом Белозеров с княгинею. Гости сели за ужин радостные и возрожденные, сближенные. И уж не хотелось говорить о большевиках и ссориться из-за них. Звучал легкий смех, шутки. Вкусным казалось скверное болгарское вино, пахнувшее уксусом. У Ивана Ильича
шумело в голове, он то и дело подливал себе вина, смеялся и говорил все громче. И все грустнее смотрела Анна Ивановна, все беспокойнее Катя.
Неточные совпадения
Когда взошел он
в светлый зал, где повсюду за письменными лакированными столами сидели пишущие господа,
шумя перьями и наклоня
голову набок, и когда посадили его самого, предложа ему тут же переписать какую-то бумагу, — необыкновенно странное чувство его проникнуло.
«Как это они так все
шумят!» — мелькнуло
в его
голове.
Когда медведь был от меня совсем близко, я выстрелил почти
в упор. Он опрокинулся, а я отбежал снова. Когда я оглянулся назад, то увидел, что медведь катается по земле.
В это время с правой стороны я услышал еще шум. Инстинктивно я обернулся и замер на месте. Из кустов показалась
голова другого медведя, но сейчас же опять спряталась
в зарослях. Тихонько, стараясь не
шуметь, я побежал влево и вышел на реку.
Главное занятие его, сверх езды за каретой, — занятие, добровольно возложенное им на себя, состояло
в обучении мальчишек аристократическим манерам передней. Когда он был трезв, дело еще шло кой-как с рук, но когда у него
в голове шумело, он становился педантом и тираном до невероятной степени. Я иногда вступался за моих приятелей, но мой авторитет мало действовал на римский характер Бакая; он отворял мне дверь
в залу и говорил:
В ушах
шумит,
в голове шумит, как будто от хмеля; и все, что ни есть перед глазами, покрывается как бы паутиною.