Неточные совпадения
— Передавили друг друга. Страшная штука.
Вы — видели?
Черт… Расползаются
с поля люди и оставляют за собой трупы. Заметили
вы: пожарные едут
с колоколами, едут и — звонят! Я говорю: «Подвязать надо, нехорошо!» Отвечает: «Нельзя». Идиоты
с колокольчиками… Вообще, я скажу…
— Чепуха какая, — задумчиво бормотал Иноков, сбивая на ходу шляпой пыль
с брюк. —
Вам кажется, что
вы куда-то не туда бежали, а у меня в глазах — щепочка мелькает, эдакая серая щепочка, точно ею выстрелили, взлетела… совсем как жаворонок… трепещет. Удивительно, право! Тут — люди изувечены, стонут, кричат, а в память щепочка воткнулась. Эти штучки… вот эдакие щепочки…
черт их знает!
— Какой
вы проницательный,
черт возьми, — тихонько проворчал Иноков, взял со стола пресс-папье — кусок мрамора
с бронзовой, тонконогой женщиной на нем — и улыбнулся своей второй, мягкой улыбкой. — Замечательно проницательный, — повторил он, ощупывая пальцами бронзовую фигурку. — Убить, наверное, всякий способен, ну, и я тоже. Я — не злой вообще, а иногда у меня в душе вспыхивает эдакий зеленый огонь, и тут уж я себе — не хозяин.
— Слышали? Какой-то идиот стрелял в Победоносцева,
с улицы, в окно,
черт его побери! Как это
вам нравится, а?
— Только, наверное, отвергнете, оттолкнете
вы меня, потому что я — человек сомнительный, слабого характера и
с фантазией, а при слабом характере фантазия — отрава и яд, как
вы знаете. Нет, погодите, — попросил он, хотя Самгин ни словом, ни жестом не мешал ему говорить. — Я давно хотел сказать
вам, — все не решался, а вот на днях был в театре, на модной этой пиесе, где показаны заслуженно несчастные люди и бормочут
черт знает что, а между ними утешительный старичок врет направо, налево…
— Я — знаю, ты меня презираешь. За что? За то, что я недоучка? Врешь, я знаю самое настоящее — пакости мелких
чертей, подлинную, неодолимую жизнь. И
черт вас всех возьми со всеми вашими революциями, со всем этим маскарадом самомнения, ничего
вы не знаете, не можете, не сделаете —
вы, такие вот сухари
с миндалем!..
— Да — конечно же,
с удовольствием! — вскричал Безбедов, нелепо размахивая руками. — Как бы это сказать
вам? Ах,
черт…
— Но все-таки суда я не хочу,
вы помогите мне уладить все это без шума. Я вот послал вашего Мишку разнюхать — как там? И если… не очень, — завтра сам пойду к Блинову,
черт с ним! А
вы — тетку утихомирьте, расскажите ей что-нибудь… эдакое, — бесцеремонно и напористо сказал он, подходя к Самгину, и даже легонько дотронулся до его плеча тяжелой, красной ладонью. Это несколько покоробило Клима, — усмехаясь, он сказал...
— А голубям — башки свернуть. Зажарить. Нет, — в самом деле, — угрюмо продолжал Безбедов. — До самоубийства дойти можно.
Вы идете лесом или — все равно — полем, ночь, темнота, на земле, под ногами, какие-то шишки. Кругом — чертовщина: революции, экспроприации, виселицы, и… вообще — деваться некуда! Нужно, чтоб пред
вами что-то светилось. Пусть даже и не светится, а просто: существует. Да —
черт с ней — пусть и не существует, а выдумано, вот —
чертей выдумали, а верят, что они есть.
—
Вы, разумеется, знаете, что Локтев — юноша очень способный и душа — на редкость чистая. Но жажда знания завлекла его в кружок гимназистов и гимназисток — из богатых семей; они там, прикрываясь изучением текущей литературы… тоже литература, я
вам скажу! — почти вскрикнул он, брезгливо сморщив лицо. — На самом деле это — болваны и дурехи
с преждевременно развитым половым любопытством, — они там… — Самойлов быстро покрутил рукою над своей головой. — Вообще там обнажаются, касаются и…
черт их знает что!
— Да, вот
вам. Фейерверк. Политическая ошибка. Террор при наличии представительного правления.
Черти… Я —
с трудовиками. За черную работу.
Вы что — эсдек? Не понимаю. Ленин сошел
с ума. Беки не поняли урок Московского восстания. Пора опамятоваться. Задача здравомыслящих — организация всей демократии.
— Де Лярош-Фуко, — объяснял Бердников, сняв шляпу, прикрывая ею лицо. — Маркиза или графиня… что-то в этом роде. Моралистка. Ханжа. Старуха — тоже аристократка, — как ее? Забыл фамилию… Бульон, котильон… Крильон? Деловая, острозубая,
с когтями,
с большим весом в промышленных кругах,
черт ее… Филантропит… Нищих подкармливает…
Вы, господин Самгин, моралист? — спросил он, наваливаясь на Самгина.
Она определила отношения шепотом и,
с ужасом воскликнув: — Подумайте! И это — царица! — продолжала: — А в то же время у Вырубовой — любовник, — какой-то простой сибирский мужик, богатырь, гигантского роста, она держит портрет его в Евангелии… Нет,
вы подумайте: в Евангелии портрет любовника!
Черт знает что!
— Смирно-о! Эй, ты, рябой, — подбери брюхо! Что ты — беременная баба? Носки, носки,
черт вас возьми! Сказано: пятки — вместе, носки — врозь. Харя чертова — как ты стоишь? Чего у тебя плечо плеча выше? Эх
вы, обормоты, дураково племя. Смирно-о! Равнение налево, шагом… Куда тебя
черти двигают, свинья тамбовская, куда? Смирно-о! Равнение направо, ша-агом… арш! Ать — два, ать — два, левой, левой… Стой! Ну —
черти не нашего бога, ну что мне
с вами делать, а?
— Кричать, разумеется, следует, — вяло и скучно сказал он. — Начали
с ура, теперь вот караул приходится кричать. А покуда мы кричим, немцы схватят нас за шиворот и поведут против союзников наших. Или союзники помирятся
с немцами за наш счет, скажут: «Возьмите Польшу, Украину, и — ну
вас к
черту, в болото! А нас оставьте в покое».
Неточные совпадения
Городничий. Тем лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый
черт, а молодой весь наверху.
Вы, господа, приготовляйтесь по своей части, а я отправлюсь сам или вот хоть
с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться, не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!
Городничий. Чш! экие косолапые медведи — стучат сапогами! Так и валится, как будто сорок пуд сбрасывает кто-нибудь
с телеги! Где
вас черт таскает?
Артемий Филиппович. Чтоб
вас черт побрал
с вашим ревизором и рассказами!
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит
с укоризной Бобчинскому.)Уж и
вы! не нашли другого места упасть! И растянулся, как
черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
— Да так-с! Ужасные бестии эти азиаты!
Вы думаете, они помогают, что кричат? А
черт их разберет, что они кричат? Быки-то их понимают; запрягите хоть двадцать, так коли они крикнут по-своему, быки всё ни
с места… Ужасные плуты! А что
с них возьмешь?.. Любят деньги драть
с проезжающих… Избаловали мошенников! Увидите, они еще
с вас возьмут на водку. Уж я их знаю, меня не проведут!