Неточные совпадения
Клим обнял ее и крепко закрыл горячий рот девушки
поцелуем. Потом она вдруг уснула, измученно приподняв брови, открыв рот, худенькое
лицо ее приняло такое выражение, как будто она онемела, хочет крикнуть, но — не может. Клим осторожно встал, оделся.
Сквозь все это мутное и угнетающее скукою раза два мелькнул Иноков с голодным, суровым,
лицом. Он
целый вечер грубо и сердито рассказывал о монастырях, ругал монахов глухим голосом...
Но уже утром он понял, что это не так. За окном великолепно сияло солнце, празднично гудели колокола, но — все это было скучно, потому что «мальчик» существовал. Это ощущалось совершенно ясно. С поражающей силой, резко освещенная солнцем, на подоконнике сидела Лидия Варавка, а он, стоя на коленях пред нею,
целовал ее ноги. Какое строгое
лицо было у нее тогда и как удивительно светились ее глаза! Моментами она умеет быть неотразимо красивой. Оскорбительно думать, что Диомидов…
Сердитая складка разрезала ее высокий лоб, она уклонялась от
поцелуев, крепко сжимая губы, отворачивая
лицо в сторону.
Закурив папиросу, она долго махала пред
лицом своим спичкой, не желавшей угаснуть, отблески огонька блестели на стеклах ее пенсне. А когда спичка нагрела ей пальцы, женщина, бросив ее в пепельницу, приложила палец к губам, как бы
целуя его.
Смешно раскачиваясь, Дуняша взмахивала руками, кивала медно-красной головой; пестренькое
лицо ее светилось радостью; сжав пальцы обеих рук, она потрясла кулачком пред
лицом своим и,
поцеловав кулачок, развела руки, разбросила
поцелуй в публику. Этот жест вызвал еще более неистовые крики, веселый смех в зале и на хорах. Самгин тоже усмехался, посматривая на людей рядом с ним, особенно на толстяка в мундире министерства путей, — он смотрел на Дуняшу в бинокль и громко говорил, причмокивая...
«Уже решила», — подумал Самгин. Ему не нравилось
лицо дома, не нравились слишком светлые комнаты, возмущала Марина. И уже совсем плохо почувствовал он себя, когда прибежал, наклоня голову, точно бык, большой человек в теплом пиджаке, подпоясанном широким ремнем, в валенках, облепленный с головы до ног перьями и сенной трухой. Он схватил руки Марины, сунул в ее ладони лохматую голову и,
целуя ладони ее, замычал.
Пришла Лидия, тоже измятая, с кислым
лицом, с капризно надутыми губами; ее Марина встретила еще более ласково, и это, видимо, искренно тронуло Лидию; обняв Марину за плечи,
целуя голову ее, она сказала...
— О, дорогой мой, я так рада, — заговорила она по-французски и, видимо опасаясь, что он обнимет,
поцелует ее, — решительно, как бы отталкивая, подняла руку свою к его
лицу. Сын
поцеловал руку, холодную, отшлифованную, точно лайка, пропитанную духами, взглянул в
лицо матери и одобрительно подумал...
Открыл форточку в окне и, шагая по комнате, с папиросой в зубах, заметил на подзеркальнике золотые часы Варвары, взял их, взвесил на ладони. Эти часы подарил ей он. Когда будут прибирать комнату, их могут украсть. Он положил часы в карман своих брюк. Затем, взглянув на отраженное в зеркале озабоченное
лицо свое, открыл сумку. В ней оказалась пудреница, перчатки, записная книжка, флакон английской соли, карандаш от мигрени, золотой браслет, семьдесят три рубля бумажками,
целая горсть серебра.
Пока они спорили, человек в сюртуке, не сгибаясь, приподнял руку Тоси к
лицу своему, молча и длительно
поцеловал ее, затем согнул ноги прямым углом, сел рядом с Климом, подал ему маленькую ладонь, сказал вполголоса...
Затем Клим Иванович
целый час сидел в теплом и солидно обставленном кабинете, слушая жалобы большого, рыхлого человека, с двойным подбородком, с благодушным
лицом престарелой кормилицы.
Дмитрий порывисто обнял его,
поцеловал в щеку и — оттолкнув, чихнул. Это вышло нелепо, серое
лицо Дмитрия покраснело, он пробормотал...
Неточные совпадения
Купи!» — Головкой шелковой //
Лицо щекочет, ластится, //
Целует старика.
Возвратившись домой, Грустилов
целую ночь плакал. Воображение его рисовало греховную бездну, на дне которой метались черти. Были тут и кокотки, и кокодессы, и даже тетерева — и всё огненные. Один из чертей вылез из бездны и поднес ему любимое его кушанье, но едва он прикоснулся к нему устами, как по комнате распространился смрад. Но что всего более ужасало его — так это горькая уверенность, что не один он погряз, но в
лице его погряз и весь Глупов.
Сняв венцы с голов их, священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она была прелестна тем новым сиянием счастия, которое было на ее
лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он улыбнулся своим добрым ртом и тихо сказал: «
поцелуйте жену, и вы
поцелуйте мужа» и взял у них из рук свечи.
Не позаботясь даже о том, чтобы проводить от себя Бетси, забыв все свои решения, не спрашивая, когда можно, где муж, Вронский тотчас же поехал к Карениным. Он вбежал на лестницу, никого и ничего не видя, и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошел в ее комнату. И не думая и не замечая того, есть кто в комнате или нет, он обнял ее и стал покрывать
поцелуями ее
лицо, руки и шею.
Сережа опустился в постель и зарыдал, закрыв
лицо руками. Анна отняла эти руки, еще раз
поцеловала его мокрое
лицо и быстрыми шагами вышла в дверь. Алексей Александрович шел ей навстречу. Увидав ее, он остановился и наклонил голову.