Неточные совпадения
И, вывернувшись из-под
рук Бориса, Клим
ушел не оглядываясь, спрятав голову в плечи.
Клим подметил, что Туробоев пожал
руку Лютова очень небрежно, свою тотчас же сунул в карман и наклонился над столом, скатывая шарик
из хлеба. Варавка быстро сдвинул посуду, развернул план и, стуча по его зеленым пятнам черенком чайной ложки, заговорил о лесах, болотах, песках, а Клим встал и
ушел, чувствуя, что в нем разгорается ненависть к этим людям.
Деревяшка мужика углубилась в песок, он стоял избочась, держался крепкой, корявой
рукою за обломок сучка ветлы, дергал плечом, вытаскивая деревяшку
из песка, переставлял ее на другое место, она снова
уходила в сыпучую почву, и снова мужик изгибался набок.
Клим покорно
ушел, он был рад не смотреть на расплющенного человека. В поисках горничной, переходя
из комнаты в комнату, он увидал Лютова; босый, в ночном белье, Лютов стоял у окна, держась за голову. Обернувшись на звук шагов, недоуменно мигая, он спросил, показав на улицу нелепым жестом обеих
рук...
На
руке своей Клим ощутил слезы. Глаза Варвары неестественно дрожали, казалось — они выпрыгнут
из глазниц. Лучше бы она закрыла их. Самгин вышел в темную столовую, взял с буфета еще не совсем остывший самовар, поставил его у кровати Варвары и, не взглянув на нее, снова
ушел в столовую, сел у двери.
Рындин — разорившийся помещик, бывший товарищ народовольцев, потом — толстовец, теперь — фантазер и анархист, большой, сутулый, лет шестидесяти, но очень моложавый; у него грубое, всегда нахмуренное лицо, резкий голос, длинные
руки. Он пользуется репутацией человека безгранично доброго, человека «не от мира сего». Старший сын его сослан, средний — сидит в тюрьме, младший, отказавшись учиться в гимназии,
ушел из шестого класса в столярную мастерскую. О старике Рындине Татьяна сказала...
—
Уйди, — повторила Марина и повернулась боком к нему, махая
руками.
Уйти не хватало силы, и нельзя было оторвать глаз от круглого плеча, напряженно высокой груди, от спины, окутанной массой каштановых волос, и от плоской серенькой фигурки человека с глазами
из стекла. Он видел, что янтарные глаза Марины тоже смотрят на эту фигурку, —
руки ее поднялись к лицу; закрыв лицо ладонями, она странно качнула головою, бросилась на тахту и крикнула пьяным голосом, топая голыми ногами...
— Содом и Гоморра! — дурашливо поздоровался он, встряхнув
руку Самгина, заглядывая под очки его. Настроенный весело, он в пять минут сообщил, что
из прокуратуры его «попросили
уйти» и что он теперь «свободный мальчик».
Прежде все, не исключая преосвященного Леонида, боялись, что Кирилл
уйдет из рук, и томили его под караулом; теперь, когда он в самом деле начал уходить, его прямо с монастырской телеги отдают «на расписку» в том только, чтобы ему «с Москвы не съехать», пока он подпишется к выпискам, какие будут сделаны на поданной им его императорскому величеству челобитной.
Неточные совпадения
— Приходи же скорее, — сказала она ему,
уходя из кабинета, — а то без тебя прочту письма. И давай в четыре
руки играть.
Она вырвала свою
руку и, едва удерживаясь от слез, хотела
уйти из комнаты. Maman удержала ее, обняла, и они обе расплакались.
Один только козак, Максим Голодуха, вырвался дорогою
из татарских
рук, заколол мирзу, отвязал у него мешок с цехинами и на татарском коне, в татарской одежде полтора дни и две ночи
уходил от погони, загнал насмерть коня, пересел дорогою на другого, загнал и того, и уже на третьем приехал в запорожский табор, разведав на дороге, что запорожцы были под Дубной.
— Вы уж
уходите! — ласково проговорил Порфирий, чрезвычайно любезно протягивая
руку. — Очень, очень рад знакомству. А насчет вашей просьбы не имейте и сомнения. Так-таки и напишите, как я вам говорил. Да лучше всего зайдите ко мне туда сами… как-нибудь на днях… да хоть завтра. Я буду там часов этак в одиннадцать, наверно. Все и устроим… поговорим… Вы же, как один
из последних, там бывших, может, что-нибудь и сказать бы нам могли… — прибавил он с добродушнейшим видом.
Арина Власьевна сидела на низенькой скамеечке возле двери и только по временам
уходила молиться; несколько дней тому назад туалетное зеркальце выскользнуло у ней
из рук и разбилось, а это она всегда считала худым предзнаменованием; сама Анфисушка ничего не умела сказать ей.