Неточные совпадения
Вытирая шарфом лицо свое, мать заговорила уже не сердито, а
тем уверенным голосом, каким она объясняла непонятную путаницу в нотах, давая Климу
уроки музыки. Она сказала, что учитель снял с юбки ее гусеницу и только, а ног не обнимал, это было бы неприлично.
Искусственная его задумчивость оказалась двояко полезной ему: мальчики скоро оставили в покое скучного человечка, а учителя объясняли ею
тот факт, что на
уроках Клим Самгин часто оказывался невнимательным.
Уроки Томилина становились все более скучны, менее понятны, а сам учитель как-то неестественно разросся в ширину и осел к земле. Он переоделся в белую рубаху с вышитым воротом, на его голых, медного цвета ногах блестели туфли зеленого сафьяна. Когда Клим, не понимая чего-нибудь, заявлял об этом ему, Томилин, не сердясь, но с явным удивлением, останавливался среди комнаты и говорил почти всегда одно и
то же...
— Бориса исключили из военной школы за
то, что он отказался выдать товарищей, сделавших какую-то шалость. Нет, не за
то, — торопливо поправила она, оглядываясь. — За это его посадили в карцер, а один учитель все-таки сказал, что Боря ябедник и донес; тогда, когда его выпустили из карцера, мальчики ночью высекли его, а он, на
уроке, воткнул учителю циркуль в живот, и его исключили.
Началось это с
того, что однажды, опоздав на
урок, Клим Самгин быстро шагал сквозь густую муть февральской метели и вдруг, недалеко от желтого здания гимназии, наскочил на Дронова, — Иван стоял на панели, держа в одной руке ремень ранца, закинутого за спину, другую руку, с фуражкой в ней, он опустил вдоль тела.
—
Урок оплачен дорого. Но
того, чему он должен научить, мы, словесной или бумажной пропагандой, не достигли бы и в десяток лет. А за десять-то лет рабочих — и ценнейших! — погибло бы гораздо больше, чем за два дня…
— Вот, вот! То-то и есть — что отказался, как и у нас многие современные разночинцы отказываются, бегут общественной деятельности ради личного успеха, пренебрегая заветами отцов и
уроками революции…
— Оригинал, оригинал! — подхватил он, с укоризной качая головой… — Зовут меня оригиналом… На деле-то оказывается, что нет на свете человека менее оригинального, чем ваш покорнейший слуга. Я, должно быть, и родился-то в подражание другому… Ей-богу! Живу я тоже словно в подражание разным мною изученным сочинителям, в поте лица живу; и учился-то я, и влюбился, и женился, наконец, словно не по собственной охоте, словно исполняя какой-то не то долг, не
то урок, — кто его разберет!
— Видишь, на
том уроке, которого я не бросил, семейство дрянное, а в нем есть порядочная девушка. Хочет быть гувернанткой, чтоб уйти от семейства. Вот я ищу для нее места.
Первое и важнейшее правило, чтоб у собаки был один хозяин и никто другой не заставлял ее повторять
те уроки, которые она учит, а потому весьма недурно, если первый и даже второй год уже настоящей охоты она будет запираема или привязываема на цепочке или веревочке немедленно по возвращении с поля да и во все свободное время от охоты; впоследствии это сделается ненужным.
Их уважают, как старых наставников; но редко кто, вошедши в свой разум, расположен выслушивать опять
те уроки, которые с такою жадностью принимались прежде, в возрасте детства и первоначального развития.
Неточные совпадения
Не пошли ему впрок ни
уроки прошлого, ни упреки собственной совести, явственно предупреждавшей распалившегося старца, что не ему придется расплачиваться за свои грехи, а все
тем же ни в чем не повинным глуповцам.
Размышления его были самые сложные и разнообразные. Он соображал о
том, как отец его получит вдруг и Владимира и Андрея, и как он вследствие этого нынче на
уроке будет гораздо добрее, и как он сам, когда будет большой, получит все ордена и
то, что выдумают выше Андрея. Только что выдумают, а он заслужит. Они еще выше выдумают, а он сейчас и заслужит.
Сережа рассказал хорошо самые события, но, когда надо было отвечать на вопросы о
том, что прообразовали некоторые события, он ничего не знал, несмотря на
то, что был уже наказан за этот
урок.
Придя в комнату, Сережа, вместо
того чтобы сесть за
уроки, рассказал учителю свое предположение о
том, что
то, что принесли, должно быть машина. — Как вы думаете? — спросил он.
Урок состоял в выучиваньи наизусть нескольких стихов из Евангелия и повторении начала Ветхого Завета. Стихи из Евангелия Сережа знал порядочно, но в
ту минуту как он говорил их, он загляделся на кость лба отца, которая загибалась так круто у виска, что он запутался и конец одного стиха на одинаковом слове переставил к началу другого. Для Алексея Александровича было очевидно, что он не понимал
того, что говорил, и это раздражило его.