Неточные совпадения
Вслушиваясь в беседы взрослых о мужьях, женах, о семейной жизни, Клим подмечал в тоне этих бесед что-то неясное, иногда виноватое, часто — насмешливое, как будто говорилось о печальных ошибках, о том, чего не
следовало делать.
И, глядя на мать, он спрашивал себя: будет ли
и она говорить
так же?
— Не тому вас учат, что вы должны знать. Отечествоведение — вот наука, которую
следует преподавать с первых же классов, если мы хотим быть нацией. Русь все еще не нация,
и боюсь, что ей придется взболтать себя еще раз
так, как она была взболтана в начале семнадцатого столетия. Тогда мы будем нацией — вероятно.
Он сейчас же понял, что сказал это не
так, как
следовало, не теми словами. Маргарита, надевая новые ботинки, сидела согнувшись, спиною к нему. Она ответила не сразу
и спокойно...
Разумеется, кое-что необходимо выдумывать, чтоб подсолить жизнь, когда она слишком пресна, подсластить, когда горька. Но —
следует найти точную меру.
И есть чувства, раздувать которые — опасно. Такова, конечно, любовь к женщине, раздутая до неудачных выстрелов из плохого револьвера. Известно, что любовь — инстинкт,
так же как голод, но — кто же убивает себя от голода или жажды или потому, что у него нет брюк?
Более удачно гасились эти призрачные огни словами большеголового составителя популярно-научных книжек; однажды во флигеле у Катина он пламенно доказывал, что мысль
и воля человека — явления электрохимические
и что концентрация воль вокруг идеи может создавать чудеса, именно
такой концентрацией
следует объяснить наиболее динамические эпохи...
Плакала она
так, что видеть это было не тяжело, а почти приятно, хотя
и грустно немножко; плакала горячо, но — не больше, чем
следовало.
Ее ласковый тон не удивил, не обрадовал его — она должна была сказать что-нибудь
такое, могла бы сказать
и более милое. Думая о ней, Клим уверенно чувствовал, что теперь, если он будет настойчив, Лидия уступит ему. Но — торопиться не
следует. Нужно подождать, когда она почувствует
и достойно оценит то необыкновенное, что возникло в нем.
— Как вы понимаете это? — выпытывала она,
и всегда оказывалось, что Клим понимает не
так, как
следовало бы, по ее мнению. Иногда она ставила вопросы как будто в тоне упрека. Первый раз Клим почувствовал это, когда она спросила...
«Раздавили
и — любуются фальшфейерами, лживыми огнями. Макаров прав: люди — это икра. Почему не я сказал это, а — он?..
И Диомидов прав, хотя глуп: людям
следует разъединиться,
так они виднее
и понятней друг другу.
И каждый должен иметь место для единоборства. Один на один люди удобопобеждаемее…»
Покуривая, улыбаясь серыми глазами, Кутузов стал рассказывать о глупости
и хитрости рыб с тем воодушевлением
и знанием, с каким историк Козлов повествовал о нравах
и обычаях жителей города. Клим, слушая, путался в неясных, но не враждебных мыслях об этом человеке, а о себе самом думал с досадой, находя, что он себя вел не
так, как
следовало бы, все время точно качался на качели.
«Этот вышел из игры.
И, вероятно, надолго. А — Маракуевы, Поярковы — что они могут сделать против
таких вот? — думал он, наблюдая людей в ресторане. — Мне
следует развлечься», — решил он
и через несколько минут вышел на притихшую улицу.
Самгин был настроен благодушно
и думал, что, пожалуй, ему
следует переехать жить к Варваре, она очень хотела этого,
и это было бы удобно, —
и она
и Анфимьевна
так заботливо ухаживали за ним.
Говорил он мрачно, решительно, очень ударяя на о
и переводя угрюмые глаза с дяди Миши на Сомову, с нее на Клима. Клим подумал, что возражать этому человеку не
следует, он, пожалуй, начнет ругаться, но все-таки попробовал осторожно спросить его по поводу цинизма; Гусаров грубовато буркнул...
Варвара указала глазами на крышу флигеля; там, над покрасневшей в лучах заката трубою, едва заметно курчавились какие-то серебряные струйки. Самгин сердился на себя за то, что не умеет отвлечь внимание в сторону от этой дурацкой трубы.
И — не
следовало спрашивать о матери. Он вообще был недоволен собою, не узнавал себя
и даже как бы не верил себе. Мог ли он несколько месяцев тому назад представить, что для него окажется возможным
и приятным
такое чувство к Варваре, которое он испытывает сейчас?
— Студенческое движение насквозь эмоционально, тут просто «кровь кипит, сил избыток». Но не
следует упускать из вида, что тут скрыта серьезная опасность: романтизм народников как нельзя лучше отвечает настроению студенчества.
И,
так как народники снова мечтают о терроре… — осторожно намекал он.
А толпа уже
так разрослась, распухла, что не могла втиснуться на Полицейский мост
и приостановилась, как бы раздумывая:
следует ли идти дальше? Многие побежали берегом Мойки в направлении Певческого моста, люди во главе толпы рвались вперед, но за своей спиной, в задних рядах, Самгин чувствовал нерешительность, отсутствие одушевленности.
— Люди начинают разбираться в событиях, — организовался «Союз 17 октября», — сообщал он, но не очень решительно, точно сомневался: те ли слова говорит
и таким ли тоном
следует говорить их? — Тут, знаете, выдвигается Стратонов, оч-чень сильная личность, очень!
На другой день он проснулся рано
и долго лежал в постели, куря папиросы, мечтая о поездке за границу. Боль уже не
так сильна, может быть, потому, что привычна, а тишина в кухне
и на улице непривычна, беспокоит. Но скоро ее начали раскачивать толчки с улицы в розовые стекла окон,
и за каждым толчком
следовал глухой, мощный гул, не похожий на гром. Можно было подумать, что на небо, вместо облаков, туго натянули кожу
и по коже бьют, как в барабан, огромнейшим кулаком.
—
Так точно, — тихо ответил жандарм; он стоял не
так, как
следовало стоять перед офицером, а — сутуло
и наклонив голову, но руки висели по швам.
«Человеку с
таким лицом
следовало бы молчать», — решил Самгин. Но человек этот не умел или не хотел молчать. Он непрощенно
и вызывающе откликался на все речи в шумном вагоне. Его бесцветный, суховатый голос, ехидно сладенький голосок в соседнем отделении
и бас побеждали все другие голоса. Кто-то в коридоре сказал...
— Левой рукой сильно не ударишь! А — уж вы как хотите — а ударить
следует! Я не хочу, чтоб мне какой-нибудь сапожник брюхо вспорол.
И чтоб дом подожгли — не желаю! Вон вчера слободская мастеровщина какого-то будто бы агента охраны укокала
и домишко его сожгла. Это не значит, что я — за черную сотню, самодержавие
и вообще за чепуху. Но если вы взялись управлять государством,
так управляйте, черт вас возьми! Я имею право требовать покоя…
—
Такой! — возразил Безбедов, хлопнув ладонью о подоконник, сморщился
и замотал ладонью в воздухе, чтоб охладить ее. — Мне, знаете,
следовало бы террористом быть, анархистом, да ленив я, вот что!
И дисциплина там у них, казарма…
— Я не желаю говорить на эту тему, — сказал он
и понял, что сказано не
так строго, как
следовало бы.
В течение ближайших дней он убедился, что действительно ему не
следует жить в этом городе. Было ясно: в адвокатуре местной, да, кажется,
и у некоторых обывателей, подозрительное
и враждебное отношение к нему — усилилось. Здоровались с ним
так, как будто, снимая шапку, оказывали этим милость, не заслуженную им. Один из помощников, которые приходили к нему играть в винт, ответил на его приглашение сухим отказом. А Гудим, встретив его в коридоре суда, крякнул
и спросил...
— По закону мы обязаны известить полицию,
так как все может быть, а больная оставила имущество. Но мы, извините, справились, установили, что вы законный супруг, то будто бы все в порядке. Однако для твердости вам
следовало бы подарить помощнику пристава рублей пятьдесят… Чтобы не беспокоили, они это любят.
И притом — напуганы, — время ненадежное…
— Для серьезной оценки этой книги нужно, разумеется, прочитать всю ее, — медленно начал он, следя за узорами дыма папиросы
и с трудом думая о том, что говорит. — Мне кажется — она более полемична, чем
следовало бы. Ее идеи требуют… философского спокойствия.
И не
таких острых формулировок… Автор…
— Что ты, брат, дребедень бормочешь? — удивленно спросил Дронов. — Точно я — гимназист или — того хуже — человек, с которым
следует конспирировать. Не хочешь говорить,
так и скажи — не хочу.
— Не
следует забывать
и о том, что, если пять депутатов-социалистов осуждены на каторжные работы,
так это еще не значит, что зло вырвано с корнем.
Он тотчас же догадался, что ему не
следовало говорить
так,
и неопределенно добавил...