— Вот — видите? — мягко, уговаривающим тоном спрашивал он. — Чего же стоит ваше чисто экономическое движение рабочих, руководимых не вами, а жандармами, чего оно стоит в сравнении с этим стихийным порывом крестьянства к
социальной справедливости?
— Вот, я даже записала два, три его парадокса, например: «Торжество
социальной справедливости будет началом духовной смерти людей». Как тебе нравится? Или: «Начало и конец жизни — в личности, а так как личность неповторима, история — не повторяется». Тебе скучно? — вдруг спросила она.
Между тем, мне приходилось действовать в среде духовно чуждой, враждебной к философской мысли, свободе, духовному творчеству,
социальной справедливости, всему, что я ценил и чему служил.
И это связано с тем, что по-иному определяются ценности Ценность государства и национальности считают настолько высокой и даже высочайшей, что из-за нее стоит убивать и проливать кровь, ценности же
социальной справедливости и освобождения не признаются ценностями, для которых стоит убивать и проливать кровь.
Неточные совпадения
Парадокс моего существования в том, что, будучи асоциален и антисоциален в одном смысле, в другом смысле я был очень социален, так как стремился к
социальной правде и
справедливости, к
социальному освобождению, к братской общности людей.
Под конец жизни, разочаровавшись в возможности в России органической цветущей культуры, отчасти под влиянием Вл. Соловьева, К. Леонтьев даже проектировал что-то вроде монархического социализма и стоял за
социальные реформы и за решение рабочего вопроса, не столько из любви к
справедливости и желания осуществить правду, сколько из желания сохранить хоть что-нибудь из красоты прошлого.
Он один решается признаться, что он не хочет правды и
справедливости в
социальной жизни, потому что она означает гибель красоты жизни.
Она имеет положительное значение, когда вечными началами признается свобода,
справедливость, братство людей, высшая ценность человеческой личности, которую нельзя превращать в средство, и имеет отрицательное значение, когда такими началами признаются относительные исторические,
социальные и политические формы, когда эти относительные формы абсолютизируются, когда исторические тела, представляющиеся «органическими», получают санкцию священных, например монархия или известная форма собственности.
Осуществление
справедливости предполагает и принудительные
социальные акты, но братская общность людей, коммюнотарность создается из свободы, из глубинных молекулярных процессов.