Неточные совпадения
Вспоминая все это, Клим вдруг
услышал в гостиной непонятный, торопливый шорох и тихий гул струн, как будто виолончель Ржиги, отдохнув, вспомнила свое пение вечером и теперь пыталась повторить его для самой себя. Эта
мысль, необычная для Клима, мелькнув, уступила место испугу пред непонятным. Он прислушался: было ясно, что звуки родились в гостиной, а не наверху, где иногда, даже поздно ночью, Лидия тревожила струны рояля.
— Ты — ешь, ешь больше! — внушала она. — И не хочется, а — ешь. Черные
мысли у тебя оттого, что ты плохо питаешься. Самгин старший, как это по-латыни?
Слышишь? В здоровом теле — дух здоровый…
Университет ничем не удивил и не привлек Самгина. На вступительной лекции историка он вспомнил свой первый день в гимназии. Большие сборища людей подавляли его, в толпе он внутренне сжимался и не
слышал своих
мыслей; среди однообразно одетых и как бы однолицых студентов он почувствовал себя тоже обезличенным.
Он плохо
слышал свои
мысли, и эта глухота раздражала.
Нехаева не уезжала. Клим находил, что здоровье ее становится лучше, она меньше кашляет и даже как будто пополнела. Это очень беспокоило его, он
слышал, что беременность не только задерживает развитие туберкулеза, но иногда излечивает его. И
мысль, что у него может быть ребенок от этой девицы, пугала Клима.
Лекции, споры, шепоты, весь хаотический шум сотен молодежи, опьяненной жаждой жить, действовать, — все это так оглушало Самгина, что он не
слышал даже
мыслей своих. Казалось, что все люди одержимы безумием игры, тем более увлекающей их, чем более опасна она.
Он говорил осторожно, боясь, чтоб Лидия не
услышала в его словах эхо
мыслей Макарова, —
мыслей, наверное, хорошо знакомых ей.
Лютов, крепко потирая руки, усмехался, а Клим подумал, что чаще всего, да почти и всегда, ему приходится
слышать хорошие
мысли из уст неприятных людей. Ему понравились крики Лютова о необходимости свободы, ему казалось верным указание Туробоева на русское неуменье владеть
мыслью. Задумавшись, он не дослышал чего-то в речи Туробоева и был вспугнут криком Лютова...
И тотчас же забыл о Дронове. Лидия поглощала все его
мысли, внушая все более тягостную тревогу. Ясно, что она — не та девушка, какой он воображал ее. Не та. Все более обаятельная физически, она уже начинала относиться к нему с обидным снисхождением, и не однажды он
слышал в ее расспросах иронию.
Мысли Самгина принимали все более воинственный характер. Он усиленно заботился обострять их, потому что за
мыслями у него возникало смутное сознание серьезнейшего проигрыша. И не только Лидия проиграна, потеряна, а еще что-то, более важное для него. Но об этом он не хотел думать и, как только
услышал, что Лидия возвратилась, решительно пошел объясняться с нею. Уж если она хочет разойтись, так пусть признает себя виновной в разрыве и попросит прощения…
В черненькой паутине типографского шрифта он прозревал и чувствовал такое же посягательство на свободу его
мысли и воли, какое
слышал в речах верующих людей.
Спокойное молчание полей внушительно противоречило всему, что Самгин читал,
слышал, и гасило
мысли о возможности каких-то социальных катастроф.
Самгин шел тихо, как бы опасаясь расплескать на ходу все то, чем он был наполнен. Большую часть сказанного Кутузовым Клим и читал и
слышал из разных уст десятки раз, но в устах Кутузова эти
мысли принимали как бы густоту и тяжесть первоисточника. Самгин видел пред собой Кутузова в тесном окружении раздраженных, враждебных ему людей вызывающе спокойным, уверенным в своей силе, — как всегда, это будило и зависть и симпатию.
Самгин старался выдержать тон объективного свидетеля, тон человека, которому дорога только правда, какова бы она ни была. Но он сам
слышал, что говорит озлобленно каждый раз, когда вспоминает о царе и Гапоне. Его
мысль невольно и настойчиво описывала восьмерки вокруг царя и попа, густо подчеркивая ничтожество обоих, а затем подчеркивая их преступность. Ему очень хотелось напугать людей, и он делал это с наслаждением.
В том, что говорили у Гогиных, он не
услышал ничего нового для себя, — обычная разноголосица среди людей, каждый из которых боится порвать свою веревочку, изменить своей «системе фраз». Он привык думать, что хотя эти люди строят мнения на фактах, но для того, чтоб не считаться с фактами. В конце концов жизнь творят не бунтовщики, а те, кто в эпохи смут накопляют силы для жизни мирной. Придя домой, он записал свои
мысли, лег спать, а утром Анфимьевна, в платье цвета ржавого железа, подавая ему кофе, сказала...
Самгин пошел одеваться, не потому, что считал нужными санитарные пункты, но для того, чтоб уйти из дома, собраться с
мыслями. Он чувствовал себя ошеломленным, обманутым и не хотел верить в то, что
слышал. Но, видимо, все-таки случилось что-то безобразное и как бы направленное лично против него.
Закурив папиросу, отдаваясь во власть автоматических мелких
мыслей, Самгин
слышал...
Он выбежал вслед за учеником медника. Самгин, протирая запотевшее стекло, ожидал
услышать знакомые звуки выстрелов. С треском закрылись ставни, — он, вздрогнув, отшатнулся. Очень хотелось чувствовать себя спокойно, но этому мешало множество мелких
мыслей; они вспыхивали и тотчас же гасли, только одна из них, погаснув, вспыхивала снова...
Самгин с наслаждением выпил стакан густого холодного молока, прошел в кухню, освежил лицо и шею мокрым полотенцем, вышел на террасу и, закурив, стал шагать по ней, прислушиваясь к себе, не
слыша никаких
мыслей, но испытывая такое ощущение, как будто здесь его ожидает что-то новое, неиспытанное.
Самгин хотел согласиться с этой
мыслью, но — воздержался. Мать вызывала чувство жалости к ней, и это связывало ему язык. Во всем, что она говорила, он
слышал искусственное напряжение, неискренность, которая, должно быть, тяготила ее.
—
Слышите? — подхватил Бердников. — В эстеты произвел меня. А то — нигилистом ругает. Однако чем же я виноват, ежели у нас свобода-то
мысли именно к празднословию сводится и больше никуда? Нуте-ко, скажите, где у нас свободная-то
мысль образцово дана? Чаадаев? Бакунин и Кропоткин? Герцен, Киреевский, Данилевский и другие этого гнезда?
В пронзительном голосе Ивана Самгин ясно
слышал нечто озлобленное, мстительное. Непонятно было, на кого направлено озлобление, и оно тревожило Клима Самгина. Но все же его тянуло к Дронову. Там, в непрерывном вихре разнообразных систем фраз, слухов, анекдотов, он хотел занять свое место организатора
мысли, оракула и провидца. Ему казалось, что в молодости он очень хорошо играл эту роль, и он всегда верил, что создан именно для такой игры. Он думал...
Сквозь свои слова и
мысли он
слышал упрямое бормотанье Денисова...
«Я имею право гордиться обширностью моего опыта», — думал он дальше, глядя на равнину, где непрерывно, неутомимо шевелились сотни серых фигур и над ними колебалось облако разноголосого, пестрого шума. Можно смотреть на эту бессмысленную возню, слушать ее звучание и — не видеть, не
слышать ничего сквозь трепетную сетку своих
мыслей, воспоминаний.
Неточные совпадения
Она тоже не спала всю ночь и всё утро ждала его. Мать и отец были бесспорно согласны и счастливы ее счастьем. Она ждала его. Она первая хотела объявить ему свое и его счастье. Она готовилась одна встретить его, и радовалась этой
мысли, и робела и стыдилась, и сама не знала, что она сделает. Она
слышала его шаги и голос и ждала за дверью, пока уйдет mademoiselle Linon. Mademoiselle Linon ушла. Она, не думая, не спрашивая себя, как и что, подошла к нему и сделала то, что она сделала.
Все эти дни Долли была одна с детьми. Говорить о своем горе она не хотела, а с этим горем на душе говорить о постороннем она не могла. Она знала, что, так или иначе, она Анне выскажет всё, и то ее радовала
мысль о том, как она выскажет, то злила необходимость говорить о своем унижении с ней, его сестрой, и
слышать от нее готовые фразы увещания и утешения.
Мне невольно пришло на
мысль, что ночью я
слышал тот же голос; я на минуту задумался, и когда снова посмотрел на крышу, девушки там не было.
Но тише!
Слышишь? Критик строгий // Повелевает сбросить нам // Элегии венок убогий // И нашей братье рифмачам // Кричит: «Да перестаньте плакать, // И всё одно и то же квакать, // Жалеть о прежнем, о былом: // Довольно, пойте о другом!» // — Ты прав, и верно нам укажешь // Трубу, личину и кинжал, // И
мыслей мертвый капитал // Отвсюду воскресить прикажешь: // Не так ли, друг? — Ничуть. Куда! // «Пишите оды, господа,
— Будто не знаете; я ведь вчера же говорил с вами на эту же тему и развивал
мысль обо всех этих обрядах… Да она ведь и вас тоже пригласила, я
слышал. Вы сами с ней вчера говорили…