Неточные совпадения
— У нас ухо забито шумом каменных городов, извозчиками, да, да! Истинная, чистая музыка может возникнуть только из совершенной тишины. Бетховен был глух, но ухо Вагнера
слышало несравнимо хуже Бетховена, поэтому его музыка только хаотически собранный материал для музыки. Мусоргский должен был оглушаться вином, чтоб
слышать голос своего гения
в глубине души, понимаете?
Именно это чувство
слышал Клим
в густых звуках красивого
голоса, видел на лице, побледневшем, может быть, от стыда или страха, и
в расширенных глазах.
Уже не один раз Клим
слышал в тишине сочный
голос, мягкий смех Алины, но упрямо не хотел пойти к девицам.
— Представьте себе, —
слышал Клим
голос, пьяный от возбуждения, — представьте, что из сотни миллионов мозгов и сердец русских десять, ну, пять! — будут работать со всей мощью энергии,
в них заключенной?
— Когда роешься
в книгах — время течет незаметно, и вот я опоздал домой к чаю, — говорил он, выйдя на улицу, морщась от солнца.
В разбухшей, измятой шляпе,
в пальто, слишком широком и длинном для него, он был похож на банкрота купца, который долго сидел
в тюрьме и только что вышел оттуда. Он шагал важно, как гусь, держа руки
в карманах, длинные рукава пальто смялись глубокими складками. Рыжие щеки Томилина сыто округлились,
голос звучал уверенно, и
в словах его Клим
слышал строгость наставника.
Не хотелось смотреть на людей, было неприятно
слышать их
голоса, он заранее знал, что скажет мать, Варавка, нерешительный доктор и вот этот желтолицый, фланелевый человек, сосед по месту
в вагоне, и грязный смазчик с длинным молотком
в руке.
— Ну — здравствуйте! — обратился незначительный человек ко всем.
Голос у него звучный, и было странно
слышать, что он звучит властно. Половина кисти левой руки его была отломлена, остались только три пальца: большой, указательный и средний. Пальцы эти слагались у него щепотью, никоновским крестом. Перелистывая правой рукой узенькие страницы крупно исписанной книги, левой он непрерывно чертил
в воздухе затейливые узоры,
в этих жестах было что-то судорожное и не сливавшееся с его спокойным
голосом.
Она вырвалась; Клим, покачнувшись, сел к роялю, согнулся над клавиатурой,
в нем ходили волны сотрясающей дрожи, он ждал, что упадет
в обморок. Лидия была где-то далеко сзади его, он
слышал ее возмущенный
голос, стук руки по столу.
Безвольно и удрученно Самгин двигался
в толпе людей, почему-то вдруг шумно повеселевших,
слышал их оживленные
голоса...
— Подумайте, Клим Иванович, о себе, подумайте без страха пред словами и с любовью к родине, — посоветовал жандарм, и
в голосе его Клим
услышал ноты искреннего доброжелательства.
У него дрожали ноги,
голос звучал где-то высоко
в горле, размахивая портфелем, он говорил, не
слыша своих слов, а кругом десятки
голосов кричали...
Особенно был раздражен бритоголовый человек, он расползался по столу, опираясь на него локтем, протянув правую руку к лицу Кутузова. Синий шар головы его теперь пришелся как раз под опаловым шаром лампы, смешно и жутко повторяя его. Слов его Самгин не
слышал, а
в голосе чувствовал личную и горькую обиду. Но был ясно слышен сухой
голос Прейса...
У нее была очень милая манера говорить о «добрых» людях и «светлых» явлениях приглушенным
голосом; как будто она рассказывала о маленьких тайнах, за которыми скрыта единая, великая, и
в ней — объяснения всех небольших тайн. Иногда он
слышал в ее рассказах нечто совпадавшее с поэзией буден старичка Козлова. Но все это было несущественно и не мешало ему привыкать к женщине с быстротой, даже изумлявшей его.
Звонок трещал все более часто и судорожно; Морозов, щупая отвисший карман пиджака, выбегал
в прихожую, и Клим
слышал, как там возбужденные
голоса, захлебываясь словами, рассказывали, что перебиты сотни рабочих, Гапон — тоже убит.
Самгина подбросило, поставило на ноги. Все стояли, глядя
в угол, там возвышался большой человек и пел, покрывая нестройный рев сотни людей. Лютов, обняв Самгина за талию, прижимаясь к нему, вскинул голову, закрыв глаза, источая из выгнутого кадыка тончайший визг; Клим хорошо
слышал низкий
голос Алины и еще чей-то, старческий, дрожавший.
Кудрявый парень и Макаров тащили, толкали Алину на панель, — она билась
в их руках, и Самгин
слышал ее глухой
голос...
В комнате Алексея сидело и стояло человек двадцать, и первое, что
услышал Самгин, был
голос Кутузова, глухой, осипший
голос, но — его. Из-за спин и голов людей Клим не видел его, но четко представил тяжеловатую фигуру, широкое упрямое лицо с насмешливыми глазами, толстый локоть левой руки, лежащей на столе, и уверенно командующие жесты правой.
Самгин с недоумением, с иронией над собой думал, что ему приятно было бы снова видеть
в доме и на улице защитников баррикады,
слышать четкий, мягкий
голос товарища Якова.
Однажды, зачеркивая написанное, он
услышал в столовой чужие
голоса; протирая очки платком, он вышел и увидал на диване Брагина рядом с Варварой, а у печки стоял, гладя изразцы ладонями, высокий человек
в длинном сюртуке и валенках.
— Сегодня — пою! Ой, Клим, страшно! Ты придешь? Ты — речи народу говорил? Это тоже страшно? Это должно быть страшнее, чем петь! Я ног под собою не
слышу, выходя на публику, холод
в спине, под ложечкой — тоска! Глаза, глаза, глаза, — говорила она, тыкая пальцем
в воздух. — Женщины — злые, кажется, что они проклинают меня, ждут, чтоб я сорвала
голос, запела петухом, — это они потому, что каждый мужчина хочет изнасиловать меня, а им — завидно!
— Не надо, идем к тому, — повторил мужчина, вставая. Самгину снова показалось, что он где-то видел его,
слышал этот угрюмый, тяжелый
голос. Женщина тоже встала и, сунув папиросу
в пепельницу, сказала громко...
Самгин
слышал ее крики, но эта женщина,
в широком, фантастическом балахоне, уже не существовала для него
в комнате, и
голос ее доходил издали, точно она говорила по телефону. Он соображал...
— Александретта, выход
в Средиземное море, —
слышал Самгин сквозь однообразный грохот поезда. Длинный палец Крэйтона уверенно чертил на столике прямые и кривые линии,
голос его звучал тоже уверенно.
Было странно
слышать, что
голос звучит как будто не сердито, а презрительно.
В вагоне щелкали язычки замков, кто-то постучал
в дверь купе.
Пред вечером он пошел к Дронову и там, раздеваясь
в прихожей,
услышал голос чахоточного Юрина...
В пронзительном
голосе Ивана Самгин ясно
слышал нечто озлобленное, мстительное. Непонятно было, на кого направлено озлобление, и оно тревожило Клима Самгина. Но все же его тянуло к Дронову. Там,
в непрерывном вихре разнообразных систем фраз, слухов, анекдотов, он хотел занять свое место организатора мысли, оракула и провидца. Ему казалось, что
в молодости он очень хорошо играл эту роль, и он всегда верил, что создан именно для такой игры. Он думал...
Не впервые Самгин
слышал, что
в голосах людей звучит чувство страха пред революцией, и еще вчера он мог бы сказать, что совершенно свободен от этого страха.
К таким
голосам из углов Самгин прислушивался все внимательней,
слышал их все более часто, но на сей раз мешал слушать хозяин квартиры, — размешивая сахар
в стакане очень крепкого чая, он пророчески громко и уверенно говорил...
Неточные совпадения
Сам губернатор к барину // Приехал: долго спорили, // Сердитый
голос барина //
В застольной дворня
слышала;
— Не то еще
услышите, // Как до утра пробудете: // Отсюда версты три // Есть дьякон… тоже с
голосом… // Так вот они затеяли // По-своему здороваться // На утренней заре. // На башню как подымется // Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли // Жи-вешь, о-тец И-пат?» // Так стекла затрещат! // А тот ему, оттуда-то: // — Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко! // Жду вод-ку пить! — «И-ду!..» // «Иду»-то это
в воздухе // Час целый откликается… // Такие жеребцы!..
Он
слышал, как его лошади жевали сено, потом как хозяин со старшим малым собирался и уехал
в ночное; потом
слышал, как солдат укладывался спать с другой стороны сарая с племянником, маленьким сыном хозяина;
слышал, как мальчик тоненьким голоском сообщил дяде свое впечатление о собаках, которые казались мальчику страшными и огромными; потом как мальчик расспрашивал, кого будут ловить эти собаки, и как солдат хриплым и сонным
голосом говорил ему, что завтра охотники пойдут
в болото и будут палить из ружей, и как потом, чтоб отделаться от вопросов мальчика, он сказал: «Спи, Васька, спи, а то смотри», и скоро сам захрапел, и всё затихло; только слышно было ржание лошадей и каркание бекаса.
Когда началась четырехверстная скачка с препятствиями, она нагнулась вперед и, не спуская глаз, смотрела на подходившего к лошади и садившегося Вронского и
в то же время
слышала этот отвратительный, неумолкающий
голос мужа. Она мучалась страхом зa Вронского, но еще более мучалась неумолкавшим, ей казалось, звуком тонкого
голоса мужа с знакомыми интонациями.
Но Сережа, хотя и
слышал слабый
голос гувернера, не обратил на него внимания. Он стоял, держась рукой за перевязь швейцара, и смотрел ему
в лицо.