Неточные совпадения
Это так смутило его, что он забыл ласковые слова, которые хотел
сказать ей, он даже сделал движение в сторону
от нее, но мать сама положила руку на плечи его и привлекла к
себе, говоря что-то об отце, Варавке, о мотивах разрыва с отцом.
Макаров вел
себя с Томилиным все менее почтительно; а однажды, спускаясь по лестнице
от него,
сказал как будто нарочно громко...
Климу хотелось отстегнуть ремень и хлестнуть по лицу девушки, все еще красному и потному. Но он чувствовал
себя обессиленным этой глупой сценой и тоже покрасневшим
от обиды,
от стыда, с плеч до ушей. Он ушел, не взглянув на Маргариту, не
сказав ей ни слова, а она проводила его укоризненным восклицанием...
— Любопытна слишком. Ей все надо знать — судоходство, лесоводство. Книжница. Книги портят женщин. Зимою я познакомился с водевильной актрисой, а она вдруг спрашивает: насколько зависим Ибсен
от Ницше? Да черт их знает, кто
от кого зависит! Я —
от дураков. Мне на днях губернатор
сказал, что я компрометирую
себя, давая работу политическим поднадзорным. Я говорю ему: Превосходительство! Они относятся к работе честно! А он: разве, говорит, у нас, в России, нет уже честных людей неопороченных?
«Человек — это система фраз, не более того. Конурки бога, — я глупо
сказал. Глупо. Но еще глупее московский бог в рубахе. И — почему сны в Орле приятнее снов в Петербурге? Ясно, что все эти пошлости необходимы людям лишь для того, чтоб каждый мог отличить
себя от других. В сущности — это мошенничество».
— Не обижай Алешку, — просила она Любашу и без паузы, тем же тоном — брату: — Прекрати фокусы! Налейте крепкого, Варя! —
сказала она, отодвигая
от себя недопитую чашку чая. Клим подозревал, что все это говорится ею без нужды и что она, должно быть, очень избалована, капризна, зла. Сидя рядом с ним, заглядывая в лицо его, она спрашивала...
Самгин, слушая, заставлял
себя улыбаться, это было очень трудно,
от улыбки деревенело лицо, и он знал, что улыбка так же глупа, как неуместна. Он все-таки
сказал...
— До свидания, —
сказал Клим и быстро отступил, боясь, что умирающий протянет ему руку. Он впервые видел, как смерть душит человека, он чувствовал
себя стиснутым страхом и отвращением. Но это надо было скрыть
от женщины, и, выйдя с нею в гостиную, он
сказал...
«Зубатов — идиот», — мысленно выругался он и, наткнувшись в темноте на стул, снова лег. Да, хотя старики-либералы спорят с молодежью, но почти всегда оговариваются, что спорят лишь для того, чтоб «предостеречь
от ошибок», а в сущности, они провоцируют молодежь, подстрекая ее к большей активности. Отец Татьяны, Гогин, обвиняет свое поколение в том, что оно не нашло в
себе сил продолжить дело народовольцев и позволило разыграться реакции Победоносцева. На одном из вечеров он покаянно
сказал...
— Я — приезжий, адвокат, —
сказал он первое, что пришло в голову, видя, что его окружают нетрезвые люди, и не столько с испугом, как с отвращением, ожидая, что они его изобьют. Но молодой парень в синей, вышитой рубахе, в лаковых сапогах, оттолкнул пьяного в сторону и положил ладонь на плечо Клима. Самгин почувствовал
себя тоже как будто охмелевшим
от этого прикосновения.
— Не ожидал я, что ты пьешь… не знал, —
сказал Самгин. Дронов вынул из кармана бутылку и помахал ею пред лицом его, — бутылка была полная, в ней не хватало, может быть, глотка. Дронов размахнулся и бросил ее далеко
от себя, бутылка звонко взорвалась.
— Постарел, больше, чем надо, — говорила она, растягивая слова певуче, лениво; потом, крепко стиснув руку Самгина горячими пальцами в кольцах и отодвинув его
от себя, осмотрев с головы до ног,
сказала: — Ну — все же мужчина в порядке! Сколько лет не видались? Ох, уж лучше не считать!
— Может быть, она и не ушла бы, догадайся я заинтересовать ее чем-нибудь живым — курами, коровами, собаками, что ли! —
сказал Безбедов, затем продолжал напористо: — Ведь вот я нашел же
себя в голубиной охоте, нашел ту песню, которую суждено мне спеть. Суть жизни именно в такой песне — и чтоб спеть ее
от души. Пушкин, Чайковский, Миклухо-Маклай — все жили, чтобы тратить
себя на любимое занятие, — верно?
Швырнув далеко
от себя окурок папиросы, проследив, как сквозь темноту пролетел красный огонек и, ударясь о пол, рассыпался искрами, Самгин
сказал...
Самгин спустился вниз к продавцу каталогов и фотографий. Желтолицый человечек, в шелковой шапочке, не отрывая правый глаз
от газеты,
сказал, что у него нет монографии о Босхе, но возможно, что они имеются в книжных магазинах. В книжном магазине нашлась монография на французском языке. Дома, после того, как фрау Бальц накормила его жареным гусем, картофельным салатом и карпом, Самгин закурил, лег на диван и, поставив на грудь
себе тяжелую книгу, стал рассматривать репродукции.
— Да, — неожиданно для
себя сказал Самгин. — Они умеют отдыхать
от будничных забот и насилий действительности.
«Я — напрасно
сказал о моих подозрениях Марины. У меня нередко срывается с языка… лишнее. Это —
от моей чистоплотности.
От нежелания носить в
себе… темное, нечестное, дурное, внушаемое людями».
— Чтобы вам было проще со мной, я
скажу о
себе: подкидыш, воспитывалась в сиротском приюте, потом сдали в монастырскую школу, там выучилась золотошвейному делу, потом была натурщицей, потом [В раннем варианте чернового автографа после: потом — зачеркнуто: три года жила с одним живописцем, натурщицей была, потом меня отбил у него один писатель, но я через год ушла
от него, служила.] продавщицей в кондитерской, там познакомился со мной Иван.
Самгин слушал рассказ молча и внутренне протестуя: никуда не уйдешь
от этих историй! А когда Таисья кончила, он, вынудив
себя улыбнуться,
сказал...
«Менее интересна, но почти так же красива, как Марина. Еврейка, наверное, пристроит ее к большевикам, а
от них обеспечен путь только в тюрьму и ссылку. Кажется, Евгений Рихтер
сказал, что если красивая женщина неглупа, она не позволяет
себе веровать в социализм. Таисья — глупа».
— Нам, предусмотрительно
скажу, конечно, не подобает спорить с вами. Мы, очевидные, неученые и, что верно, — думаем
от себя…
Клим Иванович Самгин чувствовал
себя человеком, который знает все, что было сказано мудрыми книжниками всего мира и многократно в раздробленном виде повторяется Пыльниковыми, Воиновыми. Он был уверен, что знает и все то, что может быть сказано человеком в защиту
от насилия жизни над ним, знает все, что
сказали и способны
сказать люди, которые утверждают, что человека может освободить только коренное изменение классовой структуры общества.