Неточные совпадения
— Написал он сочинение «О третьем инстинкте»; не знаю, в чем дело, но эпиграф подсмотрел: «Не ищу утешений, а только истину». Послал
рукопись какому-то профессору в Москву; тот ему ответил зелеными чернилами на первом листе
рукописи: «Ересь и нецензурно».
— Это о выставке? — спросил он, отгоняя
рукописью Клима дерзкую муху, она упрямо хотела сесть на висок редактора, напиться пота его. — Иноков оказался совершенно неудачным корреспондентом, — продолжал он, шлепнув
рукописью по виску своему, и сморщил лицо, следя, как муха ошалело носится над столом. — Он — мизантроп, Иноков, это у него, вероятно, от запоров. Психиатр Ковалевский говорил мне, что Тимон Афинский страдал запорами и что это вообще признак…
Удачно прихлопнув муху
рукописью, он облегченно вздохнул, приподнял губу и немножко растянул ее; Самгин понял, что редактор улыбается.
— Преувеличиваешь, — пробормотал редактор, читая одним глазом чью-то
рукопись, а другим следя за новой надоедливой мухой.
Старик, вежливо улыбаясь, свертывал
рукопись трубочкой, скромно садился на стул под картой России и полчаса, а иногда больше, слушал беседу сотрудников, присматривался к людям сквозь толстые стекла очков; а люди единодушно не обращали на него внимания.
И особенно таинственно показал желтый лист
рукописи, озаглавленной...
Он мог бы не говорить этого, череп его блестел, как тыква, окропленная росою. В кабинете редактор вытер лысину, утомленно сел за стол, вздохнув, открыл средний ящик стола и положил пред Самгиным пачку его
рукописей, — все это, все его жесты Клим видел уже не раз.
Говорил он долго, точно забыв, что ему нужно к цензору, а кончил тем, что, ткнув пальцем в
рукописи Самгина, крепко, так, что палец налился кровью, прижал их ко столу.
Хор бравурно и довольно стройно запел на какой-то очень знакомый мотив ходившие в списках стихи старого народника, один из таких списков лежал у Самгина в коллекции
рукописей, запрещенных цензурой.
— Да, напечатал. Похваливают. А по-моему — ерунда! К тому же цензор или редактор поправили
рукопись так, что смысл исчез, а скука — осталась. А рассказишко-то был написан именно против скуки. Ну, до свидания, мне — сюда! — сказал он, схватив руку Самгина горячей рукой. — Все — бегаю. Места себе ищу, — был в Польше, в Германии, на Балканах, в Турции был, на Кавказе. Неинтересно. На Кавказе, пожалуй, всего интереснее.
— Придется сократить, — сказала Спивак, а длинноногий Корнев, взяв
рукопись, как свою, пробормотал, что он это сделает.
И
рукопись некоего Якова Тобольского.
— Ты «Размышления Якова Тобольского», иначе — Уральца, не читал? Помнишь, —
рукопись, которую в Самаре купил. Не читал? Ну — конечно. Возьми, прочитай! Сам-то Уралец размышляет плохо, но он изложил учение Татариновой, — была такая монтанка, основательница секты купидонов…
— Я ее лечу. Мне кажется, я ее — знаю. Да. Лечу. Вот — написал работу: «Социальные причины истерии у женщин». Показывал Форелю, хвалит, предлагает издать,
рукопись переведена одним товарищем на немецкий. А мне издавать — не хочется. Ну, издам, семь или семьдесят человек прочитают, а — дальше что? Лечить тоже не хочется.
— Не допрашиваю и не спрашиваю, а рассказываю: предполагается, — сказал Тагильский, прикрыв глаза жирными подушечками век, на коже его лба шевелились легкие морщины. — Интересы клиентки вашей весьма разнообразны: у нее оказалось солидное количество редчайших древнепечатных книг и сектантских
рукописей, — раздумчиво проговорил Тагильский.
Совершенно нельзя понять, на какую потребу она собирала все эти книжки,
рукописи?
— Ну, что же, спать, что ли? — Но, сняв пиджак, бросив его на диван и глядя на часы, заговорил снова: — Вот, еду добывать
рукописи какой-то сногсшибательной книги. — Петя Струве с товарищами изготовил. Говорят: сочинение на тему «играй назад!». Он ведь еще в 901 году приглашал «назад к Фихте», так вот… А вместе с этим у эсеров что-то неладно. Вообще — развальчик. Юрин утверждает, что все это — хорошо! Дескать — отсевается мякина и всякий мусор, останется чистейшее, добротное зерно… Н-да…
Неточные совпадения
Сочинил градоначальник, князь Ксаверий Георгиевич Миналадзе [
Рукопись эта занимает несколько страничек в четвертую долю листа; хотя правописание ее довольно правильное, но справедливость требует сказать, что автор писал по линейкам. — Прим. издателя.]
Сочинил глуповский градоначальник Василиск Бородавкин [Сочинение это составляет детскую тетрадку в четвертую долю листа; читать
рукопись очень трудно, потому что правописание ее чисто варварское.
(Здесь
рукопись на несколько строк прерывается, ибо автор, желая засыпать написанное песком, залил, по ошибке, чернилами.
Но это-то и делает
рукопись драгоценною, ибо доказывает, что она вышла несомненно и непосредственно из-под пера глубокомысленного администратора и даже не была на просмотре у его секретаря.
Степан Аркадьич знал, что когда Каренин начинал говорить о том, что делают и думают они, те самые, которые не хотели принимать его проектов и были причиной всего зла в России, что тогда уже близко было к концу; и потому охотно отказался теперь от принципа свободы и вполне согласился. Алексей Александрович замолк, задумчиво перелистывая свою
рукопись.