Неточные совпадения
И все: несчастная мордва, татары, холопы, ратники, Жадов, поп Василий, дьяк Тишка Дрозд, зачинатели города и враги его — все были равномерно обласканы стареньким историком и за хорошее и за плохое, содеянное ими по силе явной необходимости. Та же сила понудила горожан
пристать к бунту донского казака Разина и уральского — Пугачева, а казачьи бунты были необходимы для доказательства силы и прочности государства.
Вошел помощник
пристава, круглолицый, черноусый, похожий на Корвина, неловко нагнулся
к жандарму и прошептал что-то.
— Выпейте с нами, мудрец, —
приставал Лютов
к Самгину. Клим отказался и шагнул в зал, встречу аплодисментам. Дама в кокошнике отказалась петь, на ее место встала другая, украинка, с незначительным лицом, вся в цветах, в лентах, а рядом с нею — Кутузов. Он снял полумаску, и Самгин подумал, что она и не нужна ему, фальшивая серая борода неузнаваемо старила его лицо. Толстый маркиз впереди Самгина сказал...
Самгин встречал этого писателя и раньше, знал, что он числится сочувствующим большевизму, и находил в нем общее и с дерзким грузчиком Сибирской
пристани и с казаком, который сидел у моря, как за столом; с грузчиком его объединяла склонность
к словесному, грубому озорству, с казаком — хвастовство своей независимостью.
Горбоносый казацкий офицер, поставив коня своего боком
к фронту и наклонясь, слушал большого, толстого полицейского
пристава;
пристав поднимал
к нему руки в белых перчатках, потом, обернувшись
к толпе лицом, закричал и гневно и умоляюще...
— Нет, отнесись
к этому серьезно! — посоветовал Лютов. — Тут не церемонятся!
К доктору, — забыл фамилию, — Виноградову, кажется, — пришли с обыском, и частный
пристав застрелил его. В затылок. Н-да. И похоже, что Костю Макарова зацапали, — он там у нас чинил людей и жил у нас, но вот нет его, третьи сутки. Фабриканта мебели Шмита — знал?
Неточные совпадения
Все (
пристают к нему). Нет, вы не только о собаках, вы и о столпотворении… Нет, Аммос Федорови, не оставляйте нас, будьте отцом нашим!.. Нет, Аммос Федорович!
Солдат опять с прошением. // Вершками раны смерили // И оценили каждую // Чуть-чуть не в медный грош. // Так мерил
пристав следственный // Побои на подравшихся // На рынке мужиках: // «Под правым глазом ссадина // Величиной с двугривенный, // В средине лба пробоина // В целковый. Итого: // На рубль пятнадцать с деньгою // Побоев…» Приравняем ли //
К побоищу базарному // Войну под Севастополем, // Где лил солдатик кровь?
К дьячку с семинаристами //
Пристали: «Пой „Веселую“!» // Запели молодцы. // (Ту песню — не народную — // Впервые спел сын Трифона, // Григорий, вахлакам, // И с «Положенья» царского, // С народа крепи снявшего, // Она по пьяным праздникам // Как плясовая пелася // Попами и дворовыми, — // Вахлак ее не пел, // А, слушая, притопывал, // Присвистывал; «Веселою» // Не в шутку называл.)
Бежит лакей с салфеткою, // Хромает: «Кушать подано!» // Со всей своею свитою, // С детьми и приживалками, // С кормилкою и нянькою, // И с белыми собачками, // Пошел помещик завтракать, // Работы осмотрев. // С реки из лодки грянула // Навстречу барам музыка, // Накрытый стол белеется // На самом берегу… // Дивятся наши странники. //
Пристали к Власу: «Дедушка! // Что за порядки чудные? // Что за чудной старик?»
Митрофан. Да что такое! Господи Боже мой!
Пристали с ножом
к горлу.