Вы помните, // Вы всё, конечно, помните, // Как я стоял, //
Приблизившись к стене, // Взволновано ходили вы по комнате // И что-то резкое // В лицо бросали мне.
Неточные совпадения
Он ярко запомнил выражение лица Лизаветы, когда он
приближался к ней тогда с топором, а она отходила от него
к стене, выставив вперед руку, с совершенно детским испугом в лице, точь-в-точь как маленькие дети, когда они вдруг начинают чего-нибудь пугаться, смотрят неподвижно и беспокойно на пугающий их предмет, отстраняются назад и, протягивая вперед ручонку, готовятся заплакать.
Приближалась весна, таял снег, обнажая грязь и копоть, скрытую в его глубине. С каждым днем грязь настойчивее лезла в глаза, вся слободка казалась одетой в лохмотья, неумытой. Днем капало с крыш, устало и потно дымились серые
стены домов, а
к ночи везде смутно белели ледяные сосульки. Все чаще на небе являлось солнце. И нерешительно, тихо начинали журчать ручьи, сбегая
к болоту.
Долго, долго ехали мы, пока не сверкнул маленький, но такой радостный, вечно родной фонарь у ворот больницы. Он мигал, таял, вспыхивал и опять пропадал и манил
к себе. И при взгляде на него несколько полегчало в одинокой душе, и когда фонарь уже прочно утвердился перед моими глазами, когда он рос и
приближался, когда
стены больницы превратились из черных в беловатые, я, въезжая в ворота, уже говорил самому себе так:
Я до того изумился, что слова не промолвил, а она
приблизилась к окну и, прислонившись
к стене плечом, осталась неподвижною; только грудь судорожно поднималась и глаза блуждали, и с легким оханьем вырывалось дыхание из помертвелых губ.
Иллюзию нарушил, во-первых, новый выстрел замерзшей реки. Должно быть, мороз принимался
к ночи не на шутку. Звук был так силен, что ясно слышался сквозь
стены станционной избушки, хотя и смягченный. Казалось, будто какая-то чудовищная птица летит со страшною быстротой над рекою и стонет… Стон
приближается, растет, проносится мимо и с слабеющими взмахами гигантских крыльев замирает вдали.