Неточные совпадения
Взрослые пили чай среди комнаты, за круглым столом, под лампой с белым абажуром, придуманным Самгиным: абажур отражал свет не вниз,
на стол, а в потолок; от этого по комнате разливался скучный полумрак, а в трех углах ее было темно,
почти как
ночью.
Но он уже
почти привык к этой роли, очевидно, неизбежной для него так же, как неизбежны утренние обтирания тела холодной водой, как порция рыбьего жира, суп за обедом и надоедливая чистка зубов
на ночь.
Выбрав удобную минуту, Клим ушел,
почти озлобленный против Спивак, а
ночью долго думал о человеке, который стремится найти свой собственный путь, и о людях, которые всячески стараются взнуздать его, направить
на дорогу, истоптанную ими, стереть его своеобразное лицо.
В таких воспоминаниях он провел всю
ночь, не уснув ни минуты, и вышел
на вокзал в Петербурге полубольной от усталости и уже
почти равнодушный к себе.
Слева от Самгина сидел Корнев. Он в первую же
ночь после ареста простучал Климу, что арестовано четверо эсдеков и одиннадцать эсеров, а затем,
почти каждую
ночь после поверки, с аккуратностью немца сообщал Климу новости с воли. По его сведениям выходило, что вся страна единодушно и быстро готовится к решительному натиску
на самодержавие.
Ночь была прозрачно светлая, — очень высоко,
почти в зените бедного звездами неба, холодно и ярко блестела необыкновенно маленькая луна, и все вокруг было невиданно: плотная стена деревьев, вылепленных из снега, толпа мелких, черных людей у паровоза, люди покрупнее тяжело прыгали из вагона в снег, а вдали — мохнатые огоньки станции, похожие
на золотых пауков.
Клим Иванович плохо спал
ночь, поезд из Петрограда шел медленно, с препятствиями, долго стоял
на станциях,
почти на каждой толпились солдаты, бабы, мохнатые старики, отвратительно визжали гармошки, завывали песни, — звучал дробный стук пляски, и в окна купе заглядывали бородатые рожи запасных солдат.
—
На фронтах тоже неладно. Дмитрий Иванов
почти всю
ночь рассказывал мне. Признаки — грозные. И убийство Распутина — не шуточка! Нет…
— Подожди, — попросил Самгин, встал и подошел к окну. Было уже около полуночи, и обычно в этот час
на улице, даже и днем тихой, укреплялась невозмутимая, провинциальная тишина. Но в эту
ночь двойные рамы окон
почти непрерывно пропускали в комнату приглушенные, мягкие звуки движения, шли группы людей, гудел автомобиль, проехала пожарная команда. Самгина заставил подойти к окну шум, необычно тяжелый, от него тонко заныли стекла в окнах и даже задребезжала посуда в буфете.
Я вас понимаю. Я сам мечтаю только об одном, как бы лечь. Лягу,
почитаю на ночь что-нибудь по историческому материализму и усну. Не надо убирать, Варвара Никаноровна, товарищ Манюша все сделает.
Неточные совпадения
Таким образом оказывалось, что Бородавкин поспел как раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию. Страсть строить
на"песце"была доведена в нем
почти до исступления. Дни и
ночи он все выдумывал, что бы такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило вселенную пылью и мусором. И так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки не мог. Наконец, за недостатком оригинальных мыслей, остановился
на том, что буквально пошел по стопам своего знаменитого предшественника.
Старик, сидевший с ним, уже давно ушел домой; народ весь разобрался. Ближние уехали домой, а дальние собрались к ужину и ночлегу в лугу. Левин, не замечаемый народом, продолжал лежать
на копне и смотреть, слушать и думать. Народ, оставшийся ночевать в лугу, не спал
почти всю короткую летнюю
ночь. Сначала слышался общий веселый говор и хохот за ужином, потом опять песни и смехи.
Шестнадцатого апреля,
почти шесть месяцев после описанного мною дня, отец вошел к нам
на верх, во время классов, и объявил, что нынче в
ночь мы едем с ним в деревню. Что-то защемило у меня в сердце при этом известии, и мысль моя тотчас же обратилась к матушке.
Они вошли со двора и прошли в четвертый этаж. Лестница чем дальше, тем становилась темнее. Было уже
почти одиннадцать часов, и хотя в эту пору в Петербурге нет настоящей
ночи, но
на верху лестницы было очень темно.
Она тоже весь этот день была в волнении, а в
ночь даже опять захворала. Но она была до того счастлива, что
почти испугалась своего счастия. Семь лет, толькосемь лет! В начале своего счастия, в иные мгновения, они оба готовы были смотреть
на эти семь лет, как
на семь дней. Он даже и не знал того, что новая жизнь не даром же ему достается, что ее надо еще дорого купить, заплатить за нее великим, будущим подвигом…