Неточные совпадения
— Тебе пора
понять, что
ребенок — не игрушка…
— Нет, почему же — чепуха? Весьма искусно сделано, — как аллегория для поучения
детей старшего возраста. Слепые — современное человечество, поводыря, в зависимости от желания, можно
понять как разум или как веру. А впрочем, я не дочитал эту штуку до конца.
Клим ничего не
понял. Он и девицы прикованно смотрели, как горбатенькая торопливо и ловко стаскивала со ступенек
детей, хватая их цепкими лапками хищной птицы, почти бросала полуголые тела на землю, усеянную мелкой щепой.
— Я думаю, что отношения мужчин и женщин вообще — не добро. Они — неизбежны, но добра в них нет.
Дети? И ты, и я были
детьми, но я все еще не могу
понять: зачем нужны оба мы?
— Смешно, разумеется, — повторил он, отирая щеки быстрыми жестами зайца. — А тут, видите, иллюминация,
дети радуются. Никто не
понимает, никто ничего не
понимает…
— Аз не пышем, — сказал он, и от широкой, самодовольной улыбки глаза его стали ясными, точно у
ребенка. Заметив, что барин смотрит на него вопросительно, он, не угашая улыбки, спросил: — Не
понимаете? Это — болгарский язык будет, цыганский. Болгаре не говорят «я», — «аз» говорят они. А курить, по-ихнему, — пыхать.
Впрочем, что же
поймет ребенок, а если и поймет, то, пока она позовет отца, я уже буду на пустыре, за стеной, или…
— Мари, это такая прелесть! — сказала она. — Как она умеет
понимать детей. Она как будто только душу их видит. Вчера, например, Митинька стал капризничать…
Неточные совпадения
Левин в душе осуждал это и не
понимал еще, что она готовилась к тому периоду деятельности, который должен был наступить для нее, когда она будет в одно и то же время женой мужа, хозяйкой дома, будет носить, кормить и воспитывать
детей.
Кроме того, тотчас же по нескольким словам Дарья Александровна
поняла, что Анна, кормилица, нянька и
ребенок не сжились вместе и что посещение матерью было дело необычайное.
— Для чего же ты не позволил мне кормить, когда я умоляла об этом? Всё равно (Алексей Александрович
понял, что значило это «всё равно»), она
ребенок, и его уморят. — Она позвонила и велела принести
ребенка. — Я просила кормить, мне не позволили, а теперь меня же упрекают.
Если я не
понимаю, я виноват, или я глупый или дурной мальчик», думал
ребенок; и от этого происходило его испытующее, вопросительное, отчасти неприязненное выражение, и робость, и неровность, которые так стесняли Вронского.
— «Я знаю, что он хотел сказать; он хотел сказать: ненатурально, не любя свою дочь, любить чужого
ребенка. Что он
понимает в любви к
детям, в моей любви к Сереже, которым я для него пожертвовала? Но это желание сделать мне больно! Нет, он любит другую женщину, это не может быть иначе».