Неточные совпадения
Он вышел от нее очень поздно. Светила
луна с той отчетливой ясностью, которая многое на земле обнажает как ненужное. Стеклянно хрустел сухой снег
под ногами. Огромные дома смотрели друг на друга бельмами замороженных окон; у ворот — черные туши дежурных дворников; в пустоте неба заплуталось несколько звезд, не очень ярких. Все ясно.
Скука вытеснила его из дому. Над городом, в холодном и очень высоком небе, сверкало много звезд, скромно светилась серебряная подкова
луны. От огней города небо казалось желтеньким. По Тверской, мимо ярких окон кофейни Филиппова, парадно шагали проститутки, щеголеватые студенты, беззаботные молодые люди с тросточками. Человек в мохнатом пальто, в котелке и с двумя подбородками, обгоняя Самгина, сказал девице, с которой шел
под руку...
Она замолчала. Самгин тоже не чувствовал желания говорить. В поучениях Марины он подозревал иронию, намерение раздразнить его, заставить разговориться. Говорить с нею о поручении Гогина при Дуняше он не считал возможным. Через полчаса он шел
под руку с Дуняшей по широкой улице, ярко освещенной
луной, и слушал торопливый говорок Дуняши.
Только что прошел обильный дождь, холодный ветер, предвестник осени, гнал клочья черных облаков, среди них ныряла ущербленная
луна, освещая на секунды мостовую, жирно блестел булыжник, тускло, точно оловянные, поблескивали стекла окон, и все вокруг как будто подмигивало. Самгина обогнали два человека, один из них шел точно в хомуте, на плече его сверкала медная труба — бас, другой, согнувшись, сунув руки в карманы, прижимал
под мышкой маленький черный ящик, толкнув Самгина, он пробормотал...
Старухи говорили: это знак, // Который много счастья обещает. // И про меня сказали точно так, // А правда ль это вышло? — небо знает! // К тому же полуночный вой собак // И страшный шум на чердаке высоком — // Приметы злые; но не быв пророком, // Я только покачаю головой. // Гамлет сказал: «Есть тайны
под луной // И для премудрых», — как же мне, поэту, // Не верить можно тайнам и Гамлету?..
Неточные совпадения
Был вечер. Небо меркло. Воды // Струились тихо. Жук жужжал. // Уж расходились хороводы; // Уж за рекой, дымясь, пылал // Огонь рыбачий. В поле чистом, //
Луны при свете серебристом // В свои мечты погружена, // Татьяна долго шла одна. // Шла, шла. И вдруг перед собою // С холма господский видит дом, // Селенье, рощу
под холмом // И сад над светлою рекою. // Она глядит — и сердце в ней // Забилось чаще и сильней.
На ветви сосны преклоненной, // Бывало, ранний ветерок // Над этой урною смиренной // Качал таинственный венок. // Бывало, в поздние досуги // Сюда ходили две подруги, // И на могиле при
луне, // Обнявшись, плакали оне. // Но ныне… памятник унылый // Забыт. К нему привычный след // Заглох. Венка на ветви нет; // Один
под ним, седой и хилый, // Пастух по-прежнему поет // И обувь бедную плетет.
Тиха украинская ночь. // Прозрачно небо. Звезды блещут. // Своей дремоты превозмочь // Не хочет воздух. Чуть трепещут // Сребристых тополей листы. //
Луна спокойно с высоты // Над Белой-Церковью сияет // И пышных гетманов сады // И старый замок озаряет. // И тихо, тихо всё кругом; // Но в замке шепот и смятенье. // В одной из башен,
под окном, // В глубоком, тяжком размышленье, // Окован, Кочубей сидит // И мрачно на небо глядит.
Женская фигура, с лицом Софьи, рисовалась ему белой, холодной статуей, где-то в пустыне,
под ясным, будто лунным небом, но без
луны; в свете, но не солнечном, среди сухих нагих скал, с мертвыми деревьями, с нетекущими водами, с странным молчанием. Она, обратив каменное лицо к небу, положив руки на колени, полуоткрыв уста, кажется, жаждала пробуждения.
Вечером зажгли огни
под деревьями; матросы группами теснились около них; в палатке пили чай, оттуда слышались пение, крики. В песчаный берег яростно бил бурун: иногда подойдешь близко, заговоришься, вал хлестнет по ногам и бахромой рассыплется по песку. Вдали светлел от
луны океан, точно ртуть, а в заливе, между скал, лежал густой мрак.