Неточные совпадения
Он снова молчал, как будто заснув с открытыми глазами. Клим видел сбоку фарфоровый, блестящий белок, это напомнило ему мертвый глаз доктора Сомова. Он понимал, что, рассуждая о выдумке, учитель беседует сам с собой, забыв о нем, ученике. И нередко Клим ждал, что вот сейчас учитель скажет что-то о матери, о том, как он
в саду обнимал ноги ее. Но учитель
говорил...
Через несколько дней он снова почувствовал, что Лидия обокрала его.
В столовой после ужина мать, почему-то очень настойчиво, стала расспрашивать Лидию о том, что
говорят во флигеле. Сидя у открытого окна
в сад, боком к Вере Петровне, девушка отвечала неохотно и не очень вежливо, но вдруг, круто повернувшись на стуле, она заговорила уже несколько раздраженно...
Весело хлопотали птицы, обильно цвели цветы, бархатное небо наполняло
сад голубым сиянием, и
в блеске весенней радости было бы неприлично
говорить о печальном. Вера Петровна стала расспрашивать Спивака о музыке, он тотчас оживился и, выдергивая из галстука синие нитки, делая пальцами
в воздухе маленькие запятые, сообщил, что на Западе — нет музыки.
— Странный город, —
говорила Спивак, взяв Клима под руку и как-то очень осторожно шагая по дорожке
сада. — Такой добродушно ворчливый. Эта воркотня — первое, что меня удивило, как только я вышла с вокзала. Должно быть, скучно здесь, как
в чистилище. Часто бывают пожары? Я боюсь пожаров.
Лидия заставила ждать ее долго, почти до рассвета. Вначале ночь была светлая, но душная,
в раскрытые окна из
сада вливались потоки влажных запахов земли, трав, цветов. Потом луна исчезла, но воздух стал еще более влажен, окрасился
в темно-синюю муть. Клим Самгин, полуодетый, сидел у окна, прислушиваясь к тишине, вздрагивая от непонятных звуков ночи. Несколько раз он с надеждой
говорил себе...
Когда все чужие исчезали, Спивак гуляла с Лидией
в саду или сидела наверху у нее. Они о чем-то горячо
говорили, и Климу всегда хотелось незаметно подслушать — о чем?
— С неделю тому назад сижу я
в городском
саду с милой девицей, поздно уже, тихо, луна катится
в небе, облака бегут, листья падают с деревьев
в тень и свет на земле; девица, подруга детских дней моих, проститутка-одиночка, тоскует, жалуется, кается, вообще — роман, как следует ему быть. Я — утешаю ее: брось,
говорю, перестань! Покаяния двери легко открываются, да — что толку?.. Хотите выпить? Ну, а я — выпью.
Говорили все сразу и так, как будто боялись внезапно онеметь. Пред Кутузовым публика теснилась, точно
в зоологическом
саду пред зверем, которого хочется раздразнить. Писатель, рассердясь, кричал...
Рассказывая, она смотрела
в угол
сада, где, между зеленью, был виден кусок крыши флигеля с закоптевшей трубой; из трубы поднимался голубоватый дымок, такой легкий и прозрачный, как будто это и не дым, а гретый воздух. Следя за взглядом Варвары, Самгин тоже наблюдал, как струится этот дымок, и чувствовал потребность
говорить о чем-нибудь очень простом, житейском, но не находил о чем;
говорила Варвара...
Со дня на день ожидался манифест о конституции, и Табаков, встряхивая рыжеватыми вихрами, повторяя уроки Спивак, высоким тенором
говорил кому-то
в саду...
Самгин постоял
в саду часа полтора и убедился, что средний городской обыватель чего-то побаивается, но обезьянье любопытство заглушает его страх. О политическом значении события эти люди почти не
говорят, может быть, потому, что не доверяют друг другу, опасаются сказать лишнее.
К этой неприятной для него задаче он приступил у нее на дому,
в ее маленькой уютной комнате. Осенний вечер сумрачно смотрел
в окна с улицы и
в дверь с террасы;
в саду, под красноватым небом, неподвижно стояли деревья, уже раскрашенные утренними заморозками. На столе, как всегда, кипел самовар, — Марина,
в капоте
в кружевах, готовя чай,
говорила, тоже как всегда, — спокойно, усмешливо...
Он схватил Самгина за руку, быстро свел его с лестницы, почти бегом протащил за собою десятка три шагов и, посадив на ворох валежника
в саду, встал против, махая
в лицо его черной полою поддевки, открывая мокрую рубаху, голые свои ноги. Он стал тоньше, длиннее, белое лицо его вытянулось, обнажив пьяные, мутные глаза, — казалось, что и борода у него стала длиннее. Мокрое лицо лоснилось и кривилось, улыбаясь, обнажая зубы, — он что-то
говорил, а Самгин, как бы защищаясь от него, убеждал себя...
— Я пойду, — сказал Самгин, вставая; подхватив его под руку, Захарий повел его
в глубину
сада, тихонько
говоря...
Тагильский
говорил расширив глаза, глядя через голову Самгина, там, за окном,
в саду, посвистывал ветер, скрипел какой-то сучок.
Неточные совпадения
— Да вот я вам скажу, — продолжал помещик. — Сосед купец был у меня. Мы прошлись по хозяйству, по
саду. «Нет, —
говорит, — Степан Васильич, всё у вас
в порядке идет, но садик
в забросе». А он у меня
в порядке. «На мой разум, я бы эту липу срубил. Только
в сок надо. Ведь их тысяча лип, из каждой два хороших лубка выйдет. А нынче лубок
в цене, и струбов бы липовеньких нарубил».
— Что это за бессмыслица! —
говорил Степан Аркадьич, узнав от приятеля, что его выгоняют из дому, и найдя Левина
в саду, где он гулял, дожидаясь отъезда гостя. — Mais c’est ridicule! [Ведь это смешно!] Какая тебя муха укусила? Mais c’est du dernier ridicule! [Ведь это смешно до последней степени!] Что же тебе показалось, если молодой человек…
Заметив это и то, что княжна Варвара тотчас же, чтобы переменить разговор, поспешно заговорила о петербургских знакомых, и вспомнив то, что некстати
говорил Вронский
в саду о своей деятельности, Долли поняла, что с этим вопросом об общественной деятельности связывалась какая-то интимная ссора между Анной и Вронским.
В это время Степан Аркадьич, со шляпой на боку, блестя лицом и глазами, веселым победителем входил
в сад. Но, подойдя к теще, он с грустным, виноватым лицом отвечал на ее вопросы о здоровье Долли.
Поговорив тихо и уныло с тещей, он выпрямил грудь и взял под руку Левина.
Заманчиво мелькали мне издали сквозь древесную зелень красная крыша и белые трубы помещичьего дома, и я ждал нетерпеливо, пока разойдутся на обе стороны заступавшие его
сады и он покажется весь с своею, тогда, увы! вовсе не пошлою, наружностью; и по нем старался я угадать, кто таков сам помещик, толст ли он, и сыновья ли у него, или целых шестеро дочерей с звонким девическим смехом, играми и вечною красавицей меньшею сестрицей, и черноглазы ли они, и весельчак ли он сам или хмурен, как сентябрь
в последних числах, глядит
в календарь да
говорит про скучную для юности рожь и пшеницу.