Неточные совпадения
В пять минут Клим узнал, что Марина училась целый год
на акушерских
курсах, а теперь учится петь, что ее отец, ботаник, был командирован
на Канарские острова и там помер и что есть очень смешная оперетка «Тайны Канарских островов», но, к сожалению, ее не ставят.
— Но — разве она не писала тебе, что не хочет учиться в театральной школе, а поступает
на курсы? Она уехала домой недели две назад…
— Недавно один дурак в лицо мне брякнул: ваша ставка
на народ — бита, народа — нет, есть только классы. Юрист, второго
курса. Еврей. Классы! Забыл, как недавно сородичей его классически громили…
— А тебе, Лида, бросить бы школу. Ведь все равно ты не учишься. Лучше иди
на курсы. Нам необходимы не актеры, а образованные люди. Ты видишь, в какой дикой стране мы живем.
— Не знаю, — равнодушно ответил Иноков. — Кажется, в Казани
на акушерских
курсах. Я ведь с ней разошелся. Она все заботится о конституции, о революции. А я еще не знаю, нужна ли революция…
— Вы все еще продолжаете чувствовать себя
на первом
курсе, горячитесь и забегаете вперед. Думать нужно не о революции, а о ряде реформ, которые сделали бы людей более работоспособными и культурными.
В конце концов Сомова оставила в нем неприятное впечатление. И неприятно было, что она, свидетель детских его дней, будет жить у Варвары, будет, наверное, посещать его. Но он скоро убедился, что Сомова не мешает ему, она усердно готовилась
на курсы Герье, шариком каталась по Москве, а при встречах с ним восхищенно тараторила...
Самгин не знал, но почему-то пошевелил бровями так, как будто о дяде Мише излишне говорить; Гусаров оказался блудным сыном богатого подрядчика малярных и кровельных работ, от отца ушел еще будучи в шестом классе гимназии, учился в казанском институте ветеринарии, был изгнан со второго
курса, служил приказчиком в богатом поместье Тамбовской губернии, матросом
на волжских пароходах, а теперь — без работы, но ему уже обещано место табельщика
на заводе.
— И этого вполне достаточно, чтоб лишить вас права прохождения университетского
курса и выслать из Москвы
на родину под надзор полиции.
— Во сне сколько ни ешь — сыт не будешь, а ты — во сне онучи жуешь. Какие мы хозяева
на земле? Мой сын, студент второго
курса, в хозяйстве понимает больше нас. Теперь, брат, живут по жидовской науке политической экономии, ее даже девчонки учат. Продавай все и — едем! Там деньги сделать можно, а здесь — жиды, Варавки, черт знает что… Продавай…
Парнишка из богатой купеческой семьи, очень скромный, неглупый, отличный музыкант, сестру его я тоже знал, — милейшая девица, строгого нрава, училась
на курсах Герье, серьезно работала по истории ренессанса во Франции.
Но
на четвертом
курсе я женился, жена из солидной судейской семьи, отец ее — прокурор в провинции, дядя — профессор.
— Прислала мне Тося парня, студент одесского университета, юрист, исключен с третьего
курса за невзнос платы. Работал в порту грузчиком, купорил бутылки
на пивном заводе, рыбу ловил под Очаковом. Умница, весельчак. Я его секретарем своим сделал.
Неточные совпадения
Еще в первое время по возвращении из Москвы, когда Левин каждый раз вздрагивал и краснел, вспоминая позор отказа, он говорил себе: «так же краснел и вздрагивал я, считая всё погибшим, когда получил единицу за физику и остался
на втором
курсе; так же считал себя погибшим после того, как испортил порученное мне дело сестры. И что ж? — теперь, когда прошли года, я вспоминаю и удивляюсь, как это могло огорчать меня. То же будет и с этим горем. Пройдет время, и я буду к этому равнодушен».
Окончив
курсы в гимназии и университете с медалями, Алексей Александрович с помощью дяди тотчас стал
на видную служебную дорогу и с той поры исключительно отдался служебному честолюбию. Ни в гимназии, ни в университете, ни после
на службе Алексей Александрович не завязал ни с кем дружеских отношений. Брат был самый близкий ему по душе человек, но он служил по министерству иностранных дел, жил всегда за границей, где он и умер скоро после женитьбы Алексея Александровича.
Она видела, что сверстницы Кити составляли какие-то общества, отправлялись
на какие-то
курсы, свободно обращались с мужчинами, ездили одни по улицам, многие не приседали и, главное, были все твердо уверены, что выбрать себе мужа есть их дело, а не родителей.
Малоспособных выпускал он
на службу из первого
курса, утверждая, что их не нужно много мучить: довольно с них, если приучились быть терпеливыми, работящими исполнителями, не приобретая заносчивости и всяких видов вдаль.
К полудню
на горизонте показался дымок военного крейсера, крейсер изменил
курс и с расстояния полумили поднял сигнал — «Лечь в дрейф!»