Неточные совпадения
— То и ладно, то и ладно: значит, приспособился к потребностям государства, вкус угадал, город успокоивает. Теперь
война, например, с
врагами: все двери в отечестве
на запор. Ни человек не пройдет, ни птица не пролетит, ни амбре никакого не получишь, ни кургузого одеяния, ни марго, ни бургонь — заговейся! А в сем богоспасаемом граде источник мадеры не иссякнет у Ватрухина! Да здравствует Ватрухин! Пожалуйте, сударыня, Татьяна Марковна, ручку!
Европа выбрала деспотизм, предпочла империю. Деспотизм — военный стан, империя —
война, император — военачальник. Все вооружено,
война и будет, но где настоящий
враг? Дома — внизу,
на дне — и там, за Неманом.
Во время японской
войны я написал ряд фельетонов под заглавием «Нитки», в которых раскрыл все интендантское взяточничество по поставке одежды
на войска. Эти фельетоны создали мне крупных
врагов — я не стеснялся в фамилиях, хотя мне угрожали судом, — но зато дали успех газете.
Мы признаем нехристианскими и незаконными не только самые
войны — как наступательные, так и оборонительные, — но и все приготовления к
войнам: устройство всяких арсеналов, укреплений, военных кораблей; признаем нехристианским и незаконным существование всяких постоянных армий, всякого военного начальства, всяких памятников, воздвигнутых в честь побед или павших
врагов, всяких трофеев, добытых
на поле сражения, всяких празднований военных подвигов, всяких присвоений, совершенных военной силой; признаем нехристианским и незаконным всякое правительственное постановление, требующее военной службы от своих подданных.
Впрочем, рассуждая глубже, можно заметить, что это так и должно быть; вне дома, то есть
на конюшне и
на гумне, Карп Кондратьич вел
войну, был полководцем и наносил
врагу наибольшее число ударов;
врагами его, разумеется, являлись непокорные крамольники — лень, несовершенная преданность его интересам, несовершенное посвящение себя четверке гнедых и другие преступления; в зале своей, напротив, Карп Кондратьич находил рыхлые объятия верной супруги и милое чело дочери для поцелуя; он снимал с себя тяжелый панцирь помещичьих забот и становился не то чтобы добрым человеком, а добрым Карпом Кондратьичем.