Неточные совпадения
Он хотел зажечь лампу, встать, посмотреть на себя в зеркало, но думы
о Дронове связывали, угрожая какими-то неприятностями. Однако Клим без особенных усилий подавил эти думы,
напомнив себе
о Макарове, его угрюмых тревогах,
о ничтожных «Триумфах женщин», «рудиментарном чувстве» и прочей смешной ерунде, которой жил этот
человек. Нет сомнения — Макаров все это выдумал для самоукрашения, и, наверное, он втайне развратничает больше других. Уж если он пьет, так должен и развратничать, это ясно.
За рекою, над гладко обритой землей, опрокинулась получашей розоватая пустота,
напоминая почему-то об игрушечном, чистеньком домике,
о людях в нем.
— Ты в те дни был ненормален, — спокойно
напомнил Клим. — Мысль
о бесцельности бытия все настойчивее тревожит
людей.
Клим, не ответив, улыбнулся; его вдруг рассмешила нелепо изогнутая фигура тощего
человека в желтой чесунче, с желтой шляпой в руке, с растрепанными волосами пенькового цвета; красные пятна на скулах его
напоминали о щеках клоуна.
Самгин возвратился в столовую, прилег на диван, прислушался: дождь перестал, ветер тихо гладил стекла окна, шумел город, часы пробили восемь. Час до девяти был необычно растянут, чудовищно вместителен, в пустоту его уложились воспоминания
о всем, что пережил Самгин, и все это еще раз
напомнило ему, что он —
человек своеобразный, исключительный и потому обречен на одиночество. Но эта самооценка, которой он гордился, сегодня была только воспоминанием и даже как будто ненужным сегодня.
Потом он должен был стоять более часа на кладбище, у могилы, вырытой в рыжей земле; один бок могилы узорно осыпался и
напоминал беззубую челюсть нищей старухи. Адвокат Правдин сказал речь, смело доказывая закономерность явлений природы; поп говорил
о царе Давиде, гуслях его и
о кроткой мудрости бога. Ветер неутомимо летал, посвистывая среди крестов и деревьев; над головами
людей бесстрашно и молниеносно мелькали стрижи; за церковью, под горою, сердито фыркала пароотводная труба водокачки.
Толпа вздыхала, ворчала,
напоминая тот горячий шумок, который слышал Самгин в селе, когда там поднимали колокол, здесь
люди, всей силою своей, тоже как будто пытались поднять невидимую во тьме тяжесть и, покачиваясь, терлись друг
о друга.
Когда Муромский встал, он оказался
человеком среднего роста, на нем была черная курточка, похожая на блузу; ноги его, в меховых туфлях,
напоминали о лапах зверя. Двигался он слишком порывисто для военного
человека. За обедом оказалось, что он не пьет вина и не ест мяса.
«Жажда развлечений, привыкли к событиям», — определил Самгин. Говорили негромко и ничего не оставляя в памяти Самгина; говорили больше
о том, что дорожает мясо, масло и прекратился подвоз дров. Казалось, что весь город выжидающе притих.
Людей обдувал не сильный, но неприятно сыроватый ветер, в небе являлись голубые пятна,
напоминая глаза, полуприкрытые мохнатыми ресницами. В общем было как-то слепо и скучно.
«Все — было, все — сказано». И всегда будет жить на земле
человек, которому тяжело и скучно среди бесконечных повторений одного и того же. Мысль
о трагической позиции этого
человека заключала в себе столько же печали, сколько гордости, и Самгин подумал, что, вероятно, Марине эта гордость знакома. Было уже около полудня, зной становился тяжелее, пыль — горячей, на востоке клубились темные тучи,
напоминая горящий стог сена.
И, думая словами, он пытался представить себе порядок и количество неприятных хлопот, которые ожидают его. Хлопоты начались немедленно: явился
человек в черном сюртуке, краснощекий, усатый, с толстым слоем черных волос на голове, зачесанные на затылок, они придают ему сходство с дьяконом, а черноусое лицо
напоминает о полицейском. Большой, плотный, он должен бы говорить басом, но говорит высоким, звонким тенором...
По сибирскому тракту, от Тюмени до Томска, нет ни поселков, ни хуторов, а одни только большие села, отстоящие одно от другого на 20, 25 и даже на 40 верст. Усадеб по дороге не встречается, так как помещиков здесь нет; не увидите вы ни фабрик, ни мельниц, ни постоялых дворов… Единственное, что по пути
напоминает о человеке, это телеграфные проволоки, завывающие под ветер, да верстовые столбы.
Неточные совпадения
Фока, несмотря на свои преклонные лета, сбежал с лестницы очень ловко и скоро, крикнул: «Подавай!» — и, раздвинув ноги, твердо стал посредине подъезда, между тем местом, куда должен был подкатить линейку кучер, и порогом, в позиции
человека, которому не нужно
напоминать о его обязанности.
Она, как совесть, только и
напоминает о себе, когда
человек уже сделал не то, что надо, или если он и бывает тверд волей, так разве случайно, или там, где он равнодушен».
— Я знаю это дело. Как только я взглянул на имена, я вспомнил об этом несчастном деле, — сказал он, взяв в руки прошение и показывая его Нехлюдову. — И я очень благодарен вам, что вы
напомнили мне
о нем. Это губернские власти переусердствовали… — Нехлюдов молчал, с недобрым чувством глядя на неподвижную маску бледного лица. — И я сделаю распоряженье, чтобы эта мера была отменена и
люди эти водворены на место жительства.
Даже в моей первой книге
о «Москве и москвичах» я ни разу и нигде словом не обмолвился и никогда бы не вспомнил ни их, ни ту обстановку, в которой жили банщики, если бы один добрый
человек меня носом не ткнул, как говорится, и не
напомнил мне одно слово, слышанное мною где-то в глухой деревушке не то бывшего Зарайского, не то бывшего Коломенского уезда; помню одно лишь, что деревня была вблизи Оки, куда я часто в восьмидесятых годах ездил на охоту.
[Только одного я встретил, который выразил желание остаться на Сахалине навсегда: это несчастный
человек, черниговский хуторянин, пришедший за изнасилование родной дочери; он не любит родины, потому что оставил там дурную память
о себе, и не пишет писем своим, теперь уже взрослым, детям, чтобы не
напоминать им
о себе; не едет же на материк потому, что лета не позволяют.]