Неточные совпадения
Драка пред
магазином продолжалась не более двух-трех минут, демонстрантов оттеснили, улица быстро пустела;
у фонаря, обняв его одной рукой, стоял ассенизатор Лялечкин, черпал котелком воздух на лицо свое; на лице его были видны только зубы; среди улицы столбом стоял слепец Ермолаев, разводя дрожащими руками, гладил бока свои, грудь, живот и тряс бородой; напротив,
у ворот
дома, лежал гимназист, против
магазина, головою на панель, растянулся человек в розовой рубахе.
Самгин спустился вниз к продавцу каталогов и фотографий. Желтолицый человечек, в шелковой шапочке, не отрывая правый глаз от газеты, сказал, что
у него нет монографии о Босхе, но возможно, что они имеются в книжных
магазинах. В книжном
магазине нашлась монография на французском языке.
Дома, после того, как фрау Бальц накормила его жареным гусем, картофельным салатом и карпом, Самгин закурил, лег на диван и, поставив на грудь себе тяжелую книгу, стал рассматривать репродукции.
— Нет, — сказал Самгин. —
Дома у нее был я раза два, три… По делам встречались в
магазине.
Катафалк ехал по каким-то пустынным улицам, почти без
магазинов в
домах, редкие прохожие как будто не обращали внимания на процессию, но все же Самгин думал, что его одинокая фигура должна вызывать
у людей упадков впечатление.
Неточные совпадения
Посредине
дома — глухие железные ворота с калиткой всегда на цепи,
у которой день и ночь дежурили огромного роста, здоровенные дворники. Снаружи
дом, украшенный вывесками торговых заведений, был в полном порядке. Первый и второй этажи сверкали огромными окнами богато обставленных
магазинов. Здесь были модная парикмахерская Орлова, фотография Овчаренко, портной Воздвиженский. Верхние два этажа с незапамятных времен были заняты меблированными комнатами Чернышевой и Калининой, почему и назывались «Чернышами».
Какой был в дальнейшем разговор
у Елисеева с акцизным, неизвестно, но факт тот, что всю ночь кипела работа: вывеска о продаже вина перенесена была в другой конец
дома, выходящий в Козицкий переулок, и винный погреб получил отдельный ход и был отгорожен от
магазина.
Мосолов умер в 1914 году. Он пожертвовал в музей драгоценную коллекцию гравюр и офортов, как своей работы, так и иностранных художников. Его тургеневскую фигуру помнят старые москвичи, но редко кто удостаивался бывать
у него. Целые дни он проводил в своем
доме за работой, а иногда отдыхал с трубкой на длиннейшем черешневом чубуке
у окна, выходившего во двор, где помещался в восьмидесятых годах гастрономический
магазин Генералова.
— Так, так… То-то нынче добрый народ пошел: все о других заботятся, а себя забывают. Что же, дай бог… Посмотрел я в Заполье на добрых людей… Хорошо.
Дома понастроили новые,
магазины с зеркальными окнами и все перезаложили в банк. Одни строят, другие деньги на постройку дают — чего лучше? А тут еще: на, испей дешевой водочки… Только вот как с закуской будет? И ты тоже вот добрый
у меня уродился: чужого не жалеешь.
О Мурмосе
у ней сложилось какое-то фантастическое представление, как о своего рода чуде: это большой-большой город, с каменными
домами, громадною фабрикой, блестящими
магазинами и вообще редкостями.