Самгин вспомнил, что она не первая говорит эти слова, Варвара тоже говорила нечто в этом роде. Он лежал в постели, а Дуняша, полураздетая, склонилась над ним, гладя лоб и щеки его легкой, теплой ладонью. В квадрате верхнего стекла окна светилось стертое
лицо луны, — желтая кисточка огня свечи на столе как будто замерзла.
Переложил подушки так, чтоб не видеть нахально светлое
лицо луны, закурил папиросу и погрузился в сизый дым догадок, самооправданий, противоречий, упреков.
— «Как точка над i», — вспомнил Самгин стих Мюссе, — и тотчас совершенно отчетливо представил, как этот блестящий шарик кружится, обегая землю, а земля вертится, по спирали, вокруг солнца, стремительно — и тоже по спирали — падающего в безмерное пространство; а на земле, на ничтожнейшей точке ее, в маленьком городе, где воют собаки, на пустынной улице, в деревянной клетке, стоит и смотрит в мертвое
лицо луны некто Клим Самгин.
Неточные совпадения
Лицо ее, освещенное
луною, было неестественно бледно, а глаза фосфорически и неприятно, точно у кошки, блестели. Самгин замолчал, несколько обиженный, но через минуту предложил...
Самгин видел пред собою голый череп, круглое
лицо с маленькими глазами, оно светилось, как
луна сквозь туман; раскалывалось на ряд других
лиц, а эти
лица снова соединялись в жуткое одно.
Отделился и пошел навстречу Самгину жандарм, блестели его очки; в одной руке он держал какие-то бумаги, пальцы другой дергали на груди шнур револьвера, а сбоку жандарма и на шаг впереди его шагал Судаков, натягивая обеими руками картуз на лохматую голову;
луна хорошо освещала его сухое, дерзкое
лицо и медную пряжку ремня на животе; Самгин слышал его угрюмые слова...
В пронзительно холодном сиянии
луны, в хрустящей тишине потрескивало дерево заборов и стен, точно маленькие, тихие домики крепче устанавливались на земле, плотнее прижимались к ней. Мороз щипал
лицо, затруднял дыхание, заставлял тело съеживаться, сокращаться. Шагая быстро, Самгин подсчитывал...
Сидели мы у опушки леса над рекой. Поздно было, из-за Малинкиной колокольни смотрело на нас большое, медно-красное
лицо луны, и уже сторож отбил в колокол десять чётких ударов. Всколыхнули они тишину, и в ночи мягко откликнулись им разные голоса тайных сил земли.
Неточные совпадения
Скажи: которая Татьяна?» — // «Да та, которая грустна // И молчалива, как Светлана, // Вошла и села у окна». — // «Неужто ты влюблен в меньшую?» — // «А что?» — «Я выбрал бы другую, // Когда б я был, как ты, поэт. // В чертах у Ольги жизни нет, // Точь-в-точь в Вандиковой Мадонне: // Кругла, красна
лицом она, // Как эта глупая
луна // На этом глупом небосклоне». // Владимир сухо отвечал // И после во весь путь молчал.
Между тем наступил вечер. Засветили лампу, которая, как
луна, сквозила в трельяже с плющом. Сумрак скрыл очертания
лица и фигуры Ольги и набросил на нее как будто флёровое покрывало;
лицо было в тени: слышался только мягкий, но сильный голос, с нервной дрожью чувства.
Женская фигура, с
лицом Софьи, рисовалась ему белой, холодной статуей, где-то в пустыне, под ясным, будто лунным небом, но без
луны; в свете, но не солнечном, среди сухих нагих скал, с мертвыми деревьями, с нетекущими водами, с странным молчанием. Она, обратив каменное
лицо к небу, положив руки на колени, полуоткрыв уста, кажется, жаждала пробуждения.
— Вы не знаете, что со мной, вы в потемках, подите сюда! — говорила она, уводя его из аллеи, и, выйдя из нее, остановилась.
Луна светила ей прямо в
лицо. — Смотрите, что со мной.
Луна светила им прямо в
лицо: одна была старуха, другая лет пятнадцати, бледная, с черными, хотя узенькими, но прекрасными глазами; волосы прикреплены на затылке серебряной булавкой.