Неточные совпадения
В темно-синем пиджаке, в черных брюках и тупоносых ботинках фигура Дронова приобрела комическую солидность. Но
лицо его осунулось, глаза стали неподвижней, зрачки помутнели, а в
белках явились красненькие жилки, точно у человека, который страдает бессонницей. Спрашивал он не так жадно и много, как прежде, говорил меньше, слушал рассеянно и, прижав локти к бокам, сцепив пальцы, крутил большие, как старик. Смотрел на все как-то сбоку, часто и устало отдувался, и казалось, что говорит он не о том, что думает.
Макаров, не вынимая пальцев из волос, тяжело поднял голову;
лицо его было истаявшее, скулы как будто распухли,
белки красные, но взгляд блестел трезво.
Лицо ее вдруг изменилось, зрачки глаз сузились, точно у кошки, на желтоватые
белки легла тень ресниц, она присматривалась к чему-то как бы чужими глазами и мстительно вспоминая.
Лютов, в измятом костюме, усеянном рыжими иглами хвои, имел вид человека, только что — очнувшегося после сильного кутежа.
Лицо у него пожелтело,
белки полуумных глаз налиты кровью; он, ухмыляясь, говорил невесте, тихо и сипло...
Размахивая палкой, делая даме в углу приветственные жесты рукою в желтой перчатке, Корвин важно шел в угол, встречу улыбке дамы, но, заметив фельетониста, остановился, нахмурил брови, и концы усов его грозно пошевелились, а матовые
белки глаз налились кровью. Клим стоял, держась за спинку стула, ожидая, что сейчас разразится скандал, по
лицу Робинзона, по его растерянной улыбке он видел, что и фельетонист ждет того же.
Что Любаша не такова, какой она себя показывала, Самгин убедился в этом, присутствуя при встрече ее с Диомидовым. Как всегда, Диомидов пришел внезапно и тихо, точно из стены вылез. Волосы его были обриты и обнаружили острый череп со стесанным затылком, большие серые уши без мочек. У него опухло
лицо, выкатились глаза,
белки их пожелтели, а взгляд был тоскливый и невидящий.
Теперь, когда попу, точно на смех, грубо остригли космы на голове и бороду, — обнаружилось раздерганное, темненькое, почти синее
лицо, черные зрачки, застывшие в синеватых, масляных
белках, и большой нос, прямой, с узкими ноздрями, и сдвинутый влево, отчего одна половина
лица казалась больше другой.
Он махнул рукой,
лицо его побагровело и, на минуту, стало злым, зрачки пошевелились, точно вспухнув на
белках.
Она, видимо, много плакала, веки у нее опухли,
белки покраснели, подбородок дрожал, рука дергала блузку на груди; сорвав с головы компресс, она размахивала им, как бы желая, но не решаясь хлестнуть Самгина по
лицу.
Когда в дверях буфета сочно прозвучал голос Марины, лохматая голова быстро вскинулась, показав смешное, плоское
лицо, с широким носом и необыкновенными глазами, — очень большие
белки и маленькие, небесно-голубые зрачки.
— Безбедов, Валентин Васильевич, — назвала Марина, удивительно легко оттолкнув его. Безбедов выпрямился, и Самгин увидал перед собою широколобое
лицо, неприятно обнаженные
белки глаз и маленькие, очень голубые льдинки зрачков. Марина внушительно говорила, что Безбедов может дать мебель, столоваться тоже можно у него, — он возьмет недорого.
Хозяин — чернобровый, лысый, его круглое, желтоватое
лицо надуто, как бычачий пузырь для обучения плаванию, оно заканчивается остренькой черной, полуседой бородкой, — в синеватых
белках пронзительно блестят черненькие зрачки.
Самгин видел, что
лицо хозяина налилось кровью,
белки выкатились, красные пальцы яростно мнут салфетку, и ему подумалось, что все это может кончиться припадком пьяного буйства, даже параличом. Притворяясь заинтересованным, он спросил...
Мысль о возможности какого-либо сходства с этим человеком была оскорбительна. Самгин подозрительно посмотрел сквозь стекла очков на плоское, одутловатое
лицо с фарфоровыми
белками и голубыми бусинками зрачков, на вялую, тяжелую нижнюю губу и белесые волосики на верхней — под широким носом. Глупейшее
лицо.
Он закашлялся бухающими звуками,
лицо и шея его вздулись от напора крови,
белки глаз, покраснев, выкатились, оттопыренные уши дрожали. Никогда еще Самгин не видел его так жутко возбужденным.
Жутко было слышать его тяжелые вздохи и слова, которыми он захлебывался. Правой рукой он мял щеку, красные пальцы дергали волосы,
лицо его вспухало, опадало, голубенькие зрачки точно растаяли в молоке
белков. Он был жалок, противен, но — гораздо более — страшен.
Опираясь брюшком о край стола, покрытого зеленым сукном, играя тоненькой золотой цепочкой часов, а пальцами другой руки как бы соля воздух, желтолицый человечек звонко чеканил искусно округленные фразы; в синеватых
белках его вспыхивали угольки черных зрачков, и издали казалось, что круглое
лицо его обижено, озлоблено.
Неточные совпадения
Все
лицо его было невелико, худо, в веснушках, книзу заострено, как у
белки; губы едва было можно различить; но странное впечатление производили его большие, черные, жидким блеском блестевшие глаза; они, казалось, хотели что-то высказать, для чего на языке, — на его языке по крайней мере, — не было слов.
Маша остановилась и обернулась к нему
лицом. Она стояла спиною к свету — и казалась вся черная, словно из темного дерева вырезанная. Одни
белки глаз выделялись серебряными миндалинами, а сами глаза — зрачки — еще более потемнели.
Лицо у него было плетеное, как решето, всё из тонких кожаных жгутиков, между ними прыгали, точно чижи в клетке, смешные бойкие глаза с желтоватыми
белками.
На картине это
лицо страшно разбито ударами, вспухшее, со страшными, вспухшими и окровавленными синяками, глаза открыты, зрачки скосились; большие, открытые
белки глаз блещут каким-то мертвенным, стеклянным отблеском.
Беспрестанно присасывала она к его губам свои пухлые губы (у Машеньки всегда в этих случаях даже
белки глаз краснели), и
лицо ее при этом принимало то плотоядно-страдальческое выражение, которое можно подметить только у очень чувственных женщин.