Неточные совпадения
— Не тому
вас учат, что
вы должны
знать. Отечествоведение — вот наука, которую следует преподавать с первых же классов, если
мы хотим быть нацией. Русь все еще не нация, и боюсь, что ей придется взболтать себя еще раз так, как она была взболтана в начале семнадцатого столетия. Тогда
мы будем нацией — вероятно.
— Ты должен
знать: все женщины неизлечимо больны одиночеством. От этого — все непонятное
вам, мужчинам, неожиданные измены и… все! Никто из
вас не ищет, не жаждет такой близости к человеку, как
мы.
—
Вы — к
нам? — спросила она, и в глазах ее Клим подметил насмешливые искорки. — А я — в Сокольники. Хотите со мной? Лида? Но ведь она вчера уехала домой, разве
вы не
знаете?
— Нет, иногда захожу, — неохотно ответил Стратонов. — Но,
знаете, скучновато. И — между
нами — «блажен муж, иже не иде на совет нечестивых», это так! Но дальше я не согласен. Или
вы стоите на пути грешных, в целях преградить им путь, или —
вы идете в ногу с ними. Вот-с. Прейс — умница, — продолжал он, наморщив нос, — умница и очень знающий человек, но стадо, пасомое им, — это все разговорщики, пустой народ.
— Серьезно, — продолжал Кумов, опираясь руками о спинку стула. — Мой товарищ, беглый кадет кавалерийской школы в Елизаветграде, тоже,
знаете… Его кто-то укусил в шею, шея распухла, и тогда он просто ужасно повел себя со мною, а
мы были друзьями. Вот это — мстить за себя, например, за то, что бородавка на щеке, или за то, что — глуп, вообще — за себя, за какой-нибудь свой недостаток; это очень распространено, уверяю
вас!
— Подвинув отъехавший стул ближе ко столу, согнувшись так, что подбородок его почти лег на тарелку, он продолжал: — Я
вам покаюсь: я вот,
знаете, утешаю себя, — ничего, обойдется,
мы — народ умный!
— Может быть, конечно, что это у
нас от всесильной тоски по справедливости, ведь,
знаете, даже воры о справедливости мечтают, да и все вообще в тоске по какой-нибудь другой жизни, отчего у
нас и пьянство и распутство. Однако же, уверяю
вас, Варвара Кирилловна, многие притворяются, сукиновы дети! Ведь я же
знаю. Например — преступники…
— О, здравствуйте, русалка! Я
узнал вас по глазам, — оживленно и ласково встретил Варвару Кутузов. — Помните, —
мы танцевали на вечеринке у кривозубого купца, — как его?
— Передайте, пожалуйста, супруге мою сердечную благодарность за ласку. А уж
вам я и не
знаю, что сказать за вашу… благосклонность. Странное дело, ей-богу! — негромко, но с упреком воскликнул он. — К нашему брату относятся, как, примерно, к собакам, а ведь
мы тоже,
знаете… вроде докторов!
— Бессонница! Месяца полтора. В голове — дробь насыпана,
знаете — почти вижу: шарики катаются, ей-богу!
Вы что молчите?
Вы — не бойтесь, я — смирный! Все — ясно!
Вы — раздражаете, я — усмиряю. «Жизнь для жизни
нам дана», — как сказал какой-то Макарий, поэт. Не люблю я поэтов, писателей и всю вашу братию, — не люблю!
— Деньги — опоздали. Алексей арестован в Ростове и с ним Любаша Сомова.
Вы знали Спивак? Тоже арестована, с типографией, не успев ее поставить. Ее сын, Аркадий, у
нас.
—
Нам все едино-с! И позвольте сказать, что никакой крестьянской войны в Германии не было-с, да и быть не может, немцы — люди вышколенные,
мы их — знаем-с, а войну эту
вы сами придумали для смятения умов, чтоб застращать
нас, людей некнижных-с…
—
Вы очень много посвящаете сил и времени абстракциям, — говорил Крэйтон и чистил ногти затейливой щеточкой. — Все, что
мы знаем, покоится на том, чего
мы никогда не будем
знать. Нужно остановиться на одной абстракции. Допустите, что это — бог, и предоставьте цветным расам, дикарям тратить воображение на различные, более или менее наивные толкования его внешности, качеств и намерений.
Нам пора привыкнуть к мысли, что
мы — христиане, и
мы действительно христиане, даже тогда, когда атеисты.
— Господи, боже мой, ну конечно! Как раз имеете полное право. Вот они, шуточки-то. Я ведь намекал на объемное, физическое различие между
нами. Но
вы же
знаете: шутка с правдой не считается…
—
Вас, юристов, эти вопросы не так задевают, как
нас, инженеров. Грубо говоря —
вы охраняете права тех, кто грабит и кого грабят, не изменяя установленных отношений. Наше дело — строить, обогащать страну рудой, топливом, технически вооружать ее. В деле призвания варягов
мы лучше купца
знаем, какой варяг полезней стране, а купец ищет дешевого варяга. А если б дали денег
нам,
мы могли бы обойтись и без варягов.
— Вот что, Безбедов, — звонко заговорил товарищ прокурора. — Прекратите истерику, она не в вашу пользу, а — против
вас. Клим Иванович и я —
мы знаем, когда человек притворяется невинным, испуганным мальчиком, когда он лжет…
— За что же грубить? Я — ласковая, хорошенькая, пьяной — не бываю. Дом у
нас приличный,
вы сами
знаете. Гости — очень известные, скандалить — стесняются. Нет, у
нас — тихо. Даже — скучно бывает.
— Теперь давайте, двигайте дело графини этой. Завтра напишем апелляцию… Это
мы тоже выиграем. Ну, я,
знаете, должен лежать, а
вы к жене пожалуйте, она
вас просила. Там у нее один… эдакий… Из этих, из модных… Искусство, философия и всякое прочее. Э-хе-хе…
— Общество, народ — фикции! У
нас — фикции.
Вы знаете другую страну, где министры могли бы саботировать парламент — то есть народное представительство, а? У
нас — саботируют. Уже несколько месяцев министры не посещают Думу. Эта наглость чиновников никого не возмущает. Никого. И
вас не возмущает, а ведь
вы…
—
Вы знаете профессора Пыльникова? Да? Не правда ли — какой остроумный и талантливый? Осенью он приезжал к
нам на охоту… тут у
нас на озере масса диких гусей…
— Да пошли ты их к чертовой матери, — мрачно зарычал Денисов. — Пускай на постоялый идут. Завтра, скажи, завтра поговорим!
Вы, Клим Иванович, предоставьте
нам все это.
Мы Ногайцеву скажем… напишем. Пустяковое дело.
Вы — не беспокойтесь. Мужика
мы насквозь
знаем!
Угрожает
нам порабощением.
Вы, конечно,
знаете о росте злоупотреблений провинциальной администрации, — злоупотреблений, вызвавших сенатские ревизии, о немецком погроме в Москве, о поведении Горемыкина, закрытии Вольно-экономического общества и других этого типа мероприятиях, которые еще более усиливают тягостное впечатление наших неудач на фронтах.
—
Вы знаете также, что
нам, не без труда, удалось соединить шесть фракций Думы в единый прогрессивный блок и что назревает необходимость слияния Земского и Городского союзов в одну организацию.
— Ну — чего ж
вы хотите? С начала войны загнали целую армию в болото, сдали немцам в плен. Винтовок не хватает, пушек нет, аэропланов… Солдаты все это
знают лучше
нас…
А о земном заточении, о том, что «смерть шатается по свету» и что
мы под солнцем «плененные звери», — об этом,
знаете, обо всем Федор Сологуб пишет красивее
вас, однако так же неубедительно.
Но есть другая группа собственников, их — большинство, они живут в непосредственной близости с народом, они
знают, чего стоит превращение бесформенного вещества материи в предметы материальной культуры, в вещи, я говорю о мелком собственнике глухой нашей провинции, о скромных работниках наших уездных городов,
вы знаете, что их у
нас — сотни.
Неточные совпадения
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь!
Знаете ли, что тот самый чиновник, которому
вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я
вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б
знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «
Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
Анна Андреевна. Об этом я уж советую
вам не беспокоиться.
Мы кой-что
знаем такое… (Посматривает на дочь.)
Г-жа Простакова. Бог
вас знает, как
вы нынче судите. У
нас, бывало, всякий того и смотрит, что на покой. (Правдину.) Ты сам, батюшка, других посмышленее, так сколько трудисся! Вот и теперь, сюда шедши, я видела, что к тебе несут какой-то пакет.
—
Знаю я, — говорил он по этому случаю купчихе Распоповой, — что истинной конституции документ сей в себе еще не заключает, но прошу
вас, моя почтеннейшая, принять в соображение, что никакое здание, хотя бы даже то был куриный хлев, разом не завершается! По времени выполним и остальное достолюбезное
нам дело, а теперь утешимся тем, что возложим упование наше на бога!
— Друзьями
мы не будем,
вы это сами
знаете. А будем ли
мы счастливейшими или несчастнейшими из людей, — это в вашей власти.