Неточные совпадения
— Затем выбегает
в соседнюю комнату, становится на руки, как молодой негодяй, ходит на руках и сам на себя
в низок зеркала смотрит. Но — позвольте! Ему — тридцать четыре года, бородка солидная и даже седые височки. Да-с! Спрашивают… спрашиваю его: «Очень хорошо, Яковлев, а зачем же ты вверх ногами ходил?» — «Этого, говорит, я вам объяснить не могу, но такая у меня примета и привычка, чтобы после успеха
в деле
пожить минуточку вниз головою».
Наблюдая за человеком
в соседней комнате, Самгин понимал, что человек этот испытывает боль, и мысленно сближался с ним. Боль — это слабость, и, если сейчас,
в минуту слабости, подойти к человеку, может быть, он обнаружит с предельной ясностью ту силу, которая заставляет его
жить волчьей жизнью бродяги. Невозможно, нелепо допустить, чтоб эта сила почерпалась им из книг, от разума. Да, вот пойти к нему и откровенно, без многоточий поговорить с ним о нем, о себе. О Сомовой. Он кажется влюбленным
в нее.
С рукой мертвеца в своей руке он сидел полчаса, час, еще час. Он теперь уже вовсе не думал о смерти. Он думал о том, что делает Кити, кто
живет в соседнем нумере, свой ли дом у доктора. Ему захотелось есть и спать. Он осторожно выпростал руку и ощупал ноги. Ноги были холодны, но больной дышал. Левин опять на цыпочках хотел выйти, но больной опять зашевелился и сказал:
Эта Катя — cette charmante personne, [эта очаровательная особа (фр.).] она разбила все мои надежды: теперь она пойдет за одним вашим братом в Сибирь, а другой ваш брат поедет за ней и будет
жить в соседнем городе, и все будут мучить друг друга.
Неточные совпадения
И точно, такую панораму вряд ли где еще удастся мне видеть: под нами лежала Койшаурская долина, пересекаемая Арагвой и другой речкой, как двумя серебряными нитями; голубоватый туман скользил по ней, убегая
в соседние теснины от теплых лучей утра; направо и налево гребни гор, один выше другого, пересекались, тянулись, покрытые снегами, кустарником; вдали те же горы, но хоть бы две скалы, похожие одна на другую, — и все эти снега горели румяным блеском так весело, так ярко, что кажется, тут бы и остаться
жить навеки; солнце чуть показалось из-за темно-синей горы, которую только привычный глаз мог бы различить от грозовой тучи; но над солнцем была кровавая полоса, на которую мой товарищ обратил особенное внимание.
В тот год,
в который я
жил в Владимире,
соседние крестьяне просили его сдать за них рекрута; он явился
в город с будущим защитником отечества на веревке и с большой самоуверенностью, как мастер своего дела.
По временам, когда он заглядывал
в сторону
соседнего села, где
жила жестокая Марья, тоска начинала сосать его сердце.
От него я узнал, что между отцом и матушкой произошла страшная сцена (а
в девичьей все было слышно до единого слова; многое было сказано по-французски — да горничная Маша пять лет
жила у швеи из Парижа и все понимала); что матушка моя упрекала отца
в неверности,
в знакомстве с
соседней барышней, что отец сперва оправдывался, потом вспыхнул и
в свою очередь сказал какое-то жестокое слово, «якобы об ихних летах», отчего матушка заплакала; что матушка также упомянула о векселе, будто бы данном старой княгине, и очень о ней дурно отзывалась и о барышне также, и что тут отец ей пригрозил.
Лицо это было некто Четвериков, холостяк, откупщик нескольких губерний, значительный участник по золотым приискам
в Сибири. Все это, впрочем, он наследовал от отца и все это шло заведенным порядком, помимо его воли. Сам же он был только скуп, отчасти фат и все время проводил
в том, что читал французские романы и газеты, непомерно ел и ездил беспрестанно из имения,
соседнего с князем,
в Сибирь, а из Сибири
в Москву и Петербург. Когда его спрашивали, где он больше
живет, он отвечал: «
В экипаже».