Неточные совпадения
Обычные, многочисленные
романы гимназистов с гимназистками вызывали у него только снисходительную усмешку; для себя он считал такой
роман невозможным,
будучи уверен, что юноша, который носит очки и читает серьезные книги, должен
быть смешон
в роли влюбленного.
— Ему не более пятидесяти, — вслух размышляла мать. — Он
был веселый, танцор, балагур. И вдруг ушел
в народ, к сектантам. Кажется, у него
был неудачный
роман.
Почему-то невозможно
было согласиться, что Лидия Варавка создана для такой любви. И трудно
было представить, что только эта любовь лежит
в основе прочитанных им
романов, стихов,
в корне мучений Макарова, который становился все печальнее, меньше
пил и говорить стал меньше да и свистел тише.
Она даже начала
было рассказывать ему какой-то
роман, но Клим задремал, из всего
романа у него осталось
в памяти лишь несколько слов...
Она казалась наиболее удобной, потому что не имела обаяния женщины, и можно
было изучать, раскрыть, уличить ее
в чем-то, не опасаясь попасть
в глупое положение Грелу, героя нашумевшего
романа Бурже «Ученик».
Затем он вспомнил, что
в кармане его лежит письмо матери, полученное днем; немногословное письмо это, написанное с алгебраической точностью, сообщает, что культурные люди обязаны работать, что она хочет открыть
в городе музыкальную школу, а Варавка намерен издавать газету и пройти
в городские головы. Лидия
будет дочерью городского головы. Возможно, что, со временем, он расскажет ей
роман с Нехаевой; об этом лучше всего рассказать
в комическом тоне.
«Эту школа испортила больше, чем Лидию», — подумал Клим. Мать,
выпив чашку чая, незаметно ушла. Лидия слушала сочный голос подруги, улыбаясь едва заметной улыбкой тонких губ, должно
быть, очень жгучих. Алина смешно рассказывала драматический
роман какой-то гимназистки, которая влюбилась
в интеллигентного переплетчика.
— С неделю тому назад сижу я
в городском саду с милой девицей, поздно уже, тихо, луна катится
в небе, облака бегут, листья падают с деревьев
в тень и свет на земле; девица, подруга детских дней моих, проститутка-одиночка, тоскует, жалуется, кается, вообще —
роман, как следует ему
быть. Я — утешаю ее: брось, говорю, перестань! Покаяния двери легко открываются, да — что толку?.. Хотите
выпить? Ну, а я —
выпью.
Он вышел
в большую комнату, место детских игр
в зимние дни, и долго ходил по ней из угла
в угол, думая о том, как легко исчезает из памяти все, кроме того, что тревожит. Где-то живет отец, о котором он никогда не вспоминает, так же, как о брате Дмитрии. А вот о Лидии думается против воли.
Было бы не плохо, если б с нею случилось несчастие, неудачный
роман или что-нибудь
в этом роде.
Было бы и для нее полезно, если б что-нибудь согнуло ее гордость. Чем она гордится? Не красива. И — не умна.
— Так это
было тяжко, так несчастно… Ну, — хорошо, говорю, хорошо, уходите! А утром — сама ушла. Он спал еще, оставила ему записку. Как
в благонравном английском
романе. Очень глупо и трогательно.
Она говорила о студентах, влюбленных
в актрис, о безумствах богатых кутил
в «Стрельне» и у «Яра», о новых шансонетных певицах
в капище Шарля Омона, о несчастных
романах, запутанных драмах. Самгин находил, что говорит она не цветисто, неумело, содержание ее рассказов всегда
было интереснее формы, а попытки философствовать — плоски. Вздыхая, она произносила стертые фразы...
Нет, Любаша не совсем похожа на Куликову, та всю жизнь держалась так, как будто считала себя виноватой
в том, что она такова, какая
есть, а не лучше. Любаше приниженность слуги для всех
была совершенно чужда. Поняв это, Самгин стал смотреть на нее, как на смешную «Ванскок», — Анну Скокову, одну из героинь
романа Лескова «На ножах»; эту книгу и «Взбаламученное море» Писемского, по их «социальной педагогике», Клим ставил рядом с «Бесами» Достоевского.
Закуривая, она делала необычные для нее жесты,
было в них что-то надуманное, показное, какая-то смешная важность, этим она заставила Клима вспомнить комическую и жалкую фигуру богатой, но обнищавшей женщины
в одном из
романов Диккенса. Чтоб забыть это сходство, он спросил о Спивак.
Он вспомнил прочитанный
в юности
роман Златовратского «Устои».
В романе было рассказано, как интеллигенты пытались воспитать деревенского парня революционером, а он стал «кулаком».
Он вспомнил, что
в каком-то английском
романе герой, добродушный человек, зная, что жена изменяет ему, вот так же сидел пред камином, разгребая угли кочергой, и мучился, представляя, как стыдно, неловко
будет ему, когда придет жена, и как трудно
будет скрыть от нее, что он все знает, но, когда жена, счастливая, пришла, он выгнал ее.
— Говорят, вышел он от одной дамы, — у него тут
роман был, — а откуда-то выскочил скромный герой — бац его
в упор, а затем — бац
в ногу или
в морду лошади, которая ожидала его, вот и все! Говорят, — он
был бабник,
в Москве у него будто бы партийная любовница
была.
— Лидия — смешная! Проклинала Столыпина, а теперь — благословляет. Говорит: «Перестроимся по-английски;
в центре — культурное хозяйство крупного помещика, а кругом — кольцо фермеров». Замечательно!
В Англии — не
была, рассуждает по
романам, по картинкам.
— Петровна у меня вместо матери, любит меня, точно кошку. Очень умная и революционерка, — вам смешно? Однако это верно: терпеть не может богатых, царя, князей, попов. Она тоже монастырская,
была послушницей, но накануне пострига у нее случился
роман и выгнали ее из монастыря. Работала сиделкой
в больнице,
была санитаркой на японской войне, там получила медаль за спасение офицеров из горящего барака. Вы думаете, сколько ей лет — шестьдесят? А ей только сорок три года. Вот как живут!
Для кабинета Самгин подобрал письменный стол, книжный шкаф и три тяжелых кресла под «черное дерево», —
в восьмидесятых годах эта мебель
была весьма популярной среди провинциальных юристов либерального настроения, и замечательный знаток деталей быта П. Д. Боборыкин
в одном из своих
романов назвал ее стилем разочарованных.
— Юноша Михаил
Романов был выбран боярами
в цари за глупость, — докторально сообщал Самгин слушателям.
В числе его странностей
был интерес к литературе контрреволюционной, он знал множество различных брошюр,
романов и почему-то настойчиво просвещал патрона...
Клим Самгин нашел, что такая встреча братьев знакома ему, описана
в каком-то
романе, хотя там не чихали, но там тоже
было что-то нелепое, неловкое.
Неточные совпадения
«Она
была привлекательна на вид, — писалось
в этом
романе о героине, — но хотя многие мужчины желали ее ласк, она оставалась холодною и как бы загадочною.
— Вы должны ее любить. Она бредит вами. Вчера она подошла ко мне после скачек и
была в отчаянии, что не застала вас. Она говорит, что вы настоящая героиня
романа и что, если б она
была мужчиною, она бы наделала зa вас тысячу глупостей. Стремов ей говорит, что она и так их делает.
Анна без гостей всё так же занималась собою и очень много занималась чтением — и
романов и серьезных книг, какие
были в моде.
— Я любила его, и он любил меня; но его мать не хотела, и он женился на другой. Он теперь живет недалеко от нас, и я иногда вижу его. Вы не думали, что у меня тоже
был роман? — сказала она, и
в красивом лице ее чуть брезжил тот огонек, который, Кити чувствовала, когда-то освещал ее всю.
Она счастлива, делает счастье другого человека и не забита, как я, а верно так же, как всегда, свежа, умна, открыта ко всему», думала Дарья Александровна, и плутовская улыбка морщила ее губы,
в особенности потому, что, думая о
романе Анны, параллельно с ним Дарья Александровна воображала себе свой почти такой же
роман с воображаемым собирательным мужчиной, который
был влюблен
в нее.