Арбуз был наполнен ситцевыми подушками в виде кисетов, валиков и просто подушек, напичкан мешками с хлебами, калачами, кокурками, [Кокурка — булка с начинкой.] скородумками и кренделями из заварного теста.
Он не
был похож ни на тарантас, ни на коляску, ни на бричку, а
был скорее похож на толстощекий выпуклый
арбуз, поставленный на колеса.
Она
была очень набожна и чувствительна, верила во всевозможные приметы, гаданья, заговоры, сны; верила в юродивых, в домовых, в леших, в дурные встречи, в порчу, в народные лекарства, в четверговую соль, в скорый конец света; верила, что если в светлое воскресение на всенощной не погаснут свечи, то гречиха хорошо уродится, и что гриб больше не растет, если его человеческий глаз увидит; верила, что черт любит
быть там, где вода, и что у каждого жида на груди кровавое пятнышко; боялась мышей, ужей, лягушек, воробьев, пиявок, грома, холодной воды, сквозного ветра, лошадей, козлов, рыжих людей и черных кошек и почитала сверчков и собак нечистыми животными; не
ела ни телятины, ни голубей, ни раков, ни сыру, ни спаржи, ни земляных груш, ни зайца, ни
арбузов, потому что взрезанный
арбуз напоминает голову Иоанна Предтечи; [Иоанн Предтеча — по преданию, предшественник и провозвестник Иисуса Христа.
— В конце лета суда с
арбузами придут, — продолжала она, — сколько их тут столпится! Мы покупаем только мочить, а к десерту свои
есть, крупные, иногда в пуд весом бывают. Прошлый год больше пуда один
был, бабушка архиерею отослала.