Неточные совпадения
Клим, слушая ее,
думал о том, что провинция торжественнее и радостней, чем этот холодный
город, дважды аккуратно и скучно разрезанный вдоль: рекою, сдавленной гранитом, и бесконечным каналом Невского, тоже как будто прорубленного сквозь камень. И ожившими камнями двигались по проспекту люди, катились кареты, запряженные машиноподобными лошадями. Медный звон среди каменных стен пел не так благозвучно, как в деревянной провинции.
Он долго
думал в этом направлении и, почувствовав себя настроенным воинственно, готовым к бою, хотел идти к Алине, куда прошли все, кроме Варавки, но вспомнил, что ему пора ехать в
город. Дорогой на станцию, по трудной, песчаной дороге, между холмов, украшенных кривеньким сосняком, Клим Самгин незаметно утратил боевое настроение и, толкая впереди себя длинную тень свою,
думал уже
о том, как трудно найти себя в хаосе чужих мыслей, за которыми скрыты непонятные чувства.
В не свойственном ей лирическом тоне она минуты две-три вспоминала
о Петербурге, заставив сына непочтительно
подумать, что Петербург за двадцать четыре года до этого вечера был
городом маленьким и скучным.
Вдали все еще был слышен лязг кандалов и тяжкий топот. Дворник вымел свой участок, постучал черенком метлы
о булыжник, перекрестился, глядя вдаль, туда, где уже блестело солнце. Стало тихо. Можно было
думать, что остробородый дворник вымел арестантов из улицы, из
города. И это было тоже неприятным сновидением.
Затем он рассказал
о добросердечной купчихе, которая, привыкнув каждую субботу посылать милостыню в острог арестантам и узнав, что в
город прибыл опальный вельможа Сперанский, послала ему с приказчиком пяток печеных яиц и два калача. Он снова посмеялся. Самгин отметил в мелком смехе старика что-то неумелое и
подумал...
Он никогда не
думал и ничего не знал
о начале дней жизни
города.
Это — не тот
город,
о котором сквозь зубы говорит Иван Дронов, старается смешно писать Робинзон и пренебрежительно рассказывают люди, раздраженные неутоленным честолюбием, а может быть, так или иначе, обиженные действительностью, неблагожелательной им. Но на сей раз Клим
подумал об этих людях без раздражения, понимая, что ведь они тоже действительность, которую так благосклонно оправдывал чистенький историк.
Покуривая, улыбаясь серыми глазами, Кутузов стал рассказывать
о глупости и хитрости рыб с тем воодушевлением и знанием, с каким историк Козлов повествовал
о нравах и обычаях жителей
города. Клим, слушая, путался в неясных, но не враждебных мыслях об этом человеке, а
о себе самом
думал с досадой, находя, что он себя вел не так, как следовало бы, все время точно качался на качели.
Стало холодно, — вздрогнув, он закрыл форточку. Космологическая картина исчезла, а Клим Самгин остался, и было совершенно ясно, что и это тоже какой-то нереальный человек, очень неприятный и даже как бы совершенно чужой тому, кто
думал о нем, в незнакомом деревянном
городе, под унылый, испуганный вой собак.
«В ней действительно есть много простого, бабьего. Хорошего, дружески бабьего», — нашел он подходящие слова. «Завтра уедет…» — скучно
подумал он, допил вино, встал и подошел к окну. Над
городом стояли облака цвета красной меди, очень скучные и тяжелые. Клим Самгин должен был сознаться, что ни одна из женщин не возбуждала в нем такого волнения, как эта — рыжая. Было что-то обидное в том, что неиспытанное волнение это возбуждала женщина,
о которой он
думал не лестно для нее.
Как всегда, ее вкусный голос и речь
о незнакомом ему заставили Самгина поддаться обаянию женщины, и он не
подумал о значении этой просьбы, выраженной тоном человека, который говорит
о забавном,
о капризе своем. Только на месте, в незнакомом и неприятном купеческом
городе, собираясь в суд, Самгин сообразил, что согласился участвовать в краже документов. Это возмутило его.
Думал о том, что, если б у него были средства, хорошо бы остаться здесь, в стране, где жизнь крепко налажена, в
городе, который считается лучшим в мире и безгранично богатом соблазнами…
Неточные совпадения
Не
о корысти и военном прибытке теперь
думали они, не
о том, кому посчастливится набрать червонцев, дорогого оружия, шитых кафтанов и черкесских коней; но загадалися они — как орлы, севшие на вершинах обрывистых, высоких гор, с которых далеко видно расстилающееся беспредельно море, усыпанное, как мелкими птицами, галерами, кораблями и всякими судами, огражденное по сторонам чуть видными тонкими поморьями, с прибрежными, как мошки,
городами и склонившимися, как мелкая травка, лесами.
— «
О, лжешь, —
думал я, — хвастаешь, а еще полудикий сын природы!» Я сейчас же вспомнил его: он там ездил с маленькой каретой по
городу и однажды целую улицу прошел рядом со мною, прося запомнить нумер его кареты и не брать другой.
«Неужели везде то же самое?»
подумал он и стал расспрашивать извозчика
о том, сколько в их деревне земли, и сколько у самого извозчика земли, и зачем он живет в
городе.
После охоты я чувствовал усталость. За ужином я рассказывал Дерсу
о России, советовал ему бросить жизнь в тайге, полную опасности и лишений, и поселиться вместе со мной в
городе, но он по-прежнему молчал и
о чем-то крепко
думал.
Он справился
о здоровье Веры Павловны — «я здорова»; он сказал, что очень рад, и навел речь на то, что здоровьем надобно пользоваться, — «конечно, надобно», а по мнению Марьи Алексевны, «и молодостью также»; он совершенно с этим согласен, и
думает, что хорошо было бы воспользоваться нынешним вечером для поездки за
город: день морозный, дорога чудесная.