Неточные совпадения
Дмитрий долго занимался, мешая
спать, а недавно к нему стал ходить бесцеремонный Дронов, и часто они бормотали, шуршали почти
до полуночи.
Она стояла, прислонясь спиною к тонкому стволу березы, и толкала его плечом, с полуголых ветвей медленно
падали желтые листья, Лидия втаптывала их в землю, смахивая пальцами непривычные слезы со щек, и было что-то брезгливое в быстрых движениях ее загоревшей руки. Лицо ее тоже загорело
до цвета бронзы, тоненькую, стройную фигурку красиво облегало синее платье, обшитое красной тесьмой, в ней было что-то необычное, удивительное, как в девочках цирка.
Лидия вернулась с прогулки незаметно, а когда сели ужинать, оказалось, что она уже
спит. И на другой день с утра
до вечера она все как-то беспокойно мелькала, отвечая на вопросы Веры Петровны не очень вежливо и так, как будто она хотела поспорить.
Клим промолчал, присматриваясь, как в красноватом луче солнца мелькают странно обесцвеченные мухи; некоторые из них, как будто видя в воздухе неподвижную точку, долго дрожали над нею, не решаясь сесть, затем
падали почти
до пола и снова взлетали к этой невидимой точке. Клим показал глазами на тетрадку...
Клим Самгин, прождав нежеланную гостью
до полуночи, с треском закрыл дверь и лег
спать, озлобленно думая, что Лютов, может быть, не пошел к невесте, а приятно проводит время в лесу с этой не умеющей улыбаться женщиной.
Стремительные глаза Лютова бегали вокруг Самгина, не в силах остановиться на нем, вокруг дьякона, который разгибался медленно, как будто боясь, что длинное тело его не уставится в комнате. Лютов обожженно вертелся у стола, теряя туфли с босых ног; садясь на стул, он склонялся головою
до колен, качаясь, надевал туфлю, и нельзя было понять, почему он не
падает вперед, головою о пол. Взбивая пальцами сивые волосы дьякона, он взвизгивал...
— Не могу, — сказала она, покачиваясь, как будто выбирая место, куда
упасть. Рукава ее блузы закатаны
до локтей, с мокрой юбки на пол шлепались капли воды.
— Вы, Самгин, хорошо знаете Лютова? Интересный тип. И — дьякон тоже. Но — как они зверски пьют. Я
до пяти часов вечера
спал, а затем они меня поставили на ноги и давай накачивать! Сбежал я и вот все мотаюсь по Москве. Два раза сюда заходил…
Жил черный человек таинственной ночной жизнью;
до полудня —
спал,
до вечера шлепал по столу картами и воркующим голосом, негромко пел всегда один и тот же романс...
— Вы сюда как
попали? — остановил его радостный и удивленный возглас; со скамьи, у ворот, вскочил Дунаев, схватил его руку и
до боли сильно встряхнул ее.
Он вошел не сразу. Варвара успела лечь в постель, лежала она вверх лицом, щеки ее
опали, нос заострился; за несколько минут
до этой она была согнутая, жалкая и маленькая, а теперь неестественно вытянулась, плоская, и лицо у нее пугающе строго. Самгин сел на стул у кровати и, гладя ее руку от плеча к локтю, зашептал слова, которые казались ему чужими...
Варвара утомленно закрыла глаза, а когда она закрывала их, ее бескровное лицо становилось жутким. Самгин тихонько дотронулся
до руки Татьяны и, мигнув ей на дверь, встал. В столовой девушка начала расспрашивать, как это и откуда
упала Варвара, был ли доктор и что сказал. Вопросы ее следовали один за другим, и прежде, чем Самгин мог ответить, Варвара окрикнула его. Он вошел, затворив за собою дверь, тогда она, взяв руку его, улыбаясь обескровленными губами, спросила тихонько...
Когда Клим, с ножом в руке, подошел вплоть к ней, он увидал в сумраке, что широко открытые глаза ее налиты страхом и блестят фосфорически, точно глаза кошки. Он, тоже
до испуга удивленный ею, бросил нож, обнял ее, увел в столовую, и там все объяснилось очень просто: Варвара плохо
спала, поздно встала, выкупавшись, прилегла на кушетке в ванной, задремала, и ей приснилось что-то страшное.
Самгин пошел домой, — хотелось есть
до колик в желудке. В кухне на столе горела дешевая, жестяная лампа, у стола сидел медник, против него — повар, на полу у печи кто-то
спал, в комнате Анфимьевны звучали сдержанно два или три голоса. Медник говорил быстрой скороговоркой, сердито, двигая руками по столу...
— Вы, штатский, думаете, что это просто: выпорол человек… семнадцать или девять, четыре — все равно! — и кончено — лег
спать, и
спи до следующей командировки, да?
Вспоминая все это, Самгин медленно шагал по комнате и неистово курил. В окна ярко светила луна, на улице таяло, по проволоке телеграфа скользили, в равном расстоянии одна от другой, крупные, золотистые капли и, доскользнув
до какой-то незаметной точки, срывались,
падали. Самгин долго, бессмысленно следил за ними, насчитал сорок семь капель и упрекнул кого-то...
Ложка
упала, Самгин наклонился поднять ее и увидал под столом ноги Марины, голые
до колен. Безбедов подошел к роялю, открыл футляр гитары и объявил...
Высекли еще раз, и отец
до того разгорелся, что у него «сердце зашлось», и мачеха испугалась, когда он, тоже большой, толстый,
упал, задыхаясь.
— Когда
до них дотронутся, они
падают.
Часа три
до Боровичей он качался в удобном, на мягких рессорах, тарантасе, в Боровичи
попал как раз к поезду, а в Новгороде повторилось, но еще более сгущенно, испытанное им.