И в школу ходить, и хохотать
до упаду оттого, что пальчик покажут, и пьянствовать до бесчувствия, не то чтоб от разврата, а так, полосами, когда напоят, по-детски еще.
Она слыла за легкомысленную кокетку, с увлечением предавалась всякого рода удовольствиям, танцевала
до упаду, хохотала и шутила с молодыми людьми, которых принимала перед обедом в полумраке гостиной, а по ночам плакала и молилась, не находила нигде покою и часто до самого утра металась по комнате, тоскливо ломая руки, или сидела, вся бледная и холодная, над Псалтырем.
Уныние поглотило его: у него на сердце стояли слезы. Он в эту минуту непритворно готов был бросить все, уйти в пустыню, надеть изношенное платье, есть одно блюдо, как Кирилов, завеситься от жизни, как Софья, и мазать, мазать
до упаду, переделать Софью в блудницу.
Близ него валялись две утки, одна с выеденным желудком; кругом ее тучей носились и жужжали мухи, лакомые
до падали; другая была еще не тронута; на ней-то Михелька Керн основывал свои надежды.
— По-вашему же сидеть и скучать, — капризным голосом ответила девушка и после небольшой паузы прибавила: — Вы, может быть, думаете, что мне очень весело… Да?.. О нет, совершенно наоборот; мне хотелось плакать… Я ведь злая и от злости хотела танцевать
до упаду.
Неточные совпадения
Григорий в семинарии // В час ночи просыпается // И уж потом
до солнышка // Не
спит — ждет жадно ситника, // Который выдавался им // Со сбитнем по утрам.
Он
спал на голой земле и только в сильные морозы позволял себе укрыться на пожарном сеновале; вместо подушки клал под головы́ камень; вставал с зарею, надевал вицмундир и тотчас же бил в барабан; курил махорку
до такой степени вонючую, что даже полицейские солдаты и те краснели, когда
до обоняния их доходил запах ее; ел лошадиное мясо и свободно пережевывал воловьи жилы.
Председатель вставал с места и начинал корчиться; примеру его следовали другие; потом мало-помалу все начинали скакать, кружиться, петь и кричать и производили эти неистовства
до тех пор, покуда, совершенно измученные, не
падали ниц.
Как они решены? — это загадка
до того мучительная, что рискуешь перебрать всевозможные вопросы и решения и не
напасть именно на те, о которых идет речь.
— Ну, старички, — сказал он обывателям, — давайте жить мирно. Не трогайте вы меня, а я вас не трону. Сажайте и сейте, ешьте и пейте, заводите фабрики и заводы — что же-с! Все это вам же на пользу-с! По мне, даже монументы воздвигайте — я и в этом препятствовать не стану! Только с огнем, ради Христа, осторожнее обращайтесь, потому что тут недолго и
до греха. Имущества свои
попалите, сами погорите — что хорошего!