Неточные совпадения
Бабушку никто не любил. Клим, видя это, догадался, что он неплохо сделает, показывая, что только он любит одинокую старуху. Он охотно слушал ее рассказы о таинственном доме. Но в день своего рождения бабушка повела Клима гулять и в
одной из улиц города, в глубине большого
двора, указала ему неуклюжее, серое, ветхое здание в пять окон, разделенных тремя колоннами, с развалившимся крыльцом, с мезонином в два окна.
Споры с Марьей Романовной кончились тем, что однажды утром она ушла со
двора вслед за возом своих вещей, ушла, не простясь ни с кем, шагая величественно, как всегда, держа в
одной руке саквояж с инструментами, а другой прижимая к плоской груди черного, зеленоглазого кота.
Но — не наказывала. И только
один раз Клим слышал, как она крикнула в окно, на
двор...
Из флигеля выходили,
один за другим, темные люди с узлами, чемоданами в руках, писатель вел под руку дядю Якова. Клим хотел выбежать на
двор, проститься, но остался у окна, вспомнив, что дядя давно уже не замечает его среди людей. Писатель подсадил дядю в экипаж черного извозчика, дядя крикнул...
Обиделись еще двое и, не слушая объяснений, ловко и быстро маневрируя, вогнали Клима на
двор, где сидели три полицейских солдата, а на земле, у крыльца, громко храпел неказисто одетый и, должно быть, пьяный человек. Через несколько минут втолкнули еще
одного, молодого, в светлом костюме, с рябым лицом; втолкнувший сказал солдатам...
Воробьи прыгали по
двору, над окнами сидели голуби, скучно посматривая вниз то
одним, то другим рыбьим глазом.
Пенная зелень садов, омытая двухдневным дождем, разъединяла дома, осеняя их крыши; во
дворах, в садах кричали и смеялись дети, кое-где в окнах мелькали девичьи лица, в
одном доме работал настройщик рояля, с горы и снизу доносился разноголосый благовест ко всенощной; во влажном воздухе серенького дня медь колоколов звучала негромко и томно.
«Вот еще
один экзамен», — вяло подумал Клим, открывая окно. По
двору ходила Спивак, кутаясь в плед, рядом с нею шагал Иноков, держа руки за спиною, и ворчал что-то.
Во время
одной из своих прогулок он столкнулся с Иноковым; Иноков вышел со
двора какого-то дома и, захлопывая калитку, крикнул во
двор...
Ворота всех домов тоже были заперты, а в окнах квартиры Любомудрова несколько стекол было выбито, и на
одном из окон нижнего этажа сорвана ставня. Калитку отперла Самгину нянька Аркадия, на
дворе и в саду было пусто, в доме и во флигеле тихо. Саша, заперев калитку, сказала, что доктор уехал к губернатору жаловаться.
Вход в переулок, куда вчера не пустили Самгина, был загроможден телегой без колес, ящиками, матрацем, газетным киоском и полотнищем ворот. Перед этим сооружением на бочке из-под цемента сидел рыжебородый человек, с папиросой в зубах; между колен у него торчало ружье, и одет он был так, точно собрался на охоту. За баррикадой возились трое людей:
один прикреплял проволокой к телеге толстую доску, двое таскали со
двора кирпичи. Все это вызвало у Самгина впечатление озорной обывательской забавы.
Вздрогнув, Самгин прошел во
двор. На крыльце кухни сидел тощий солдатик, с желтым, старческим лицом, с темненькими глазками из
одних зрачков; покачивая маленькой головой, он криво усмехался тонкими губами и негромко, насмешливым тенорком говорил Калитину и водопроводчику...
Открылась дверь со
двора,
один за другим вошли Яков, солдат, водопроводчик; солдат осмотрел кухню и сказал...
Закрыв
один глаз, другим он задумчиво уставился в затылок Насти. Самгин понял, что он — лишний, и вышел на
двор. Там Николай заботливо подметал
двор новой метлой; давно уже он не делал этого. На улице было тихо, но в морозном воздухе огорченно звенел голос Лаврушки.
Когда Самгин выбежал на
двор, там уже суетились люди, — дворник Панфил и полицейский тащили тяжелую лестницу, верхом на крыше сидел, около трубы, Безбедов и рубил тес. Он был в
одних носках, в черных брюках, в рубашке с накрахмаленной грудью и с незастегнутыми обшлагами; обшлага мешали ему, ерзая по рукам от кисти к локтям; он вонзил топор в крышу и, обрывая обшлага, заревел...
— Жили тесно, — продолжал Тагильский не спеша и как бы равнодушно. — Я неоднократно видел… так сказать, взрывы страсти двух животных. На
дворе, в большой пристройке к трактиру, помещались подлые девки. В двенадцать лет я начал онанировать,
одна из девиц поймала меня на этом и обучила предпочитать нормальную половую жизнь…
— А вот во время революции интересно было, новые гости приходили, такое, знаете, оживление.
Один, совсем молодой человек, замечательно плясал, просто — как в цирке. Но он какие-то деньги украл, и пришла полиция арестовать его, тогда он выбежал на
двор и — трах! Застрелился. Такой легкий был, ловкий.
«Предусмотрительно», — подумал Самгин, осматриваясь в светлой комнате, с двумя окнами на
двор и на улицу, с огромным фикусом в углу, с картиной Якобия, премией «Нивы», изображавшей царицу Екатерину Вторую и шведского принца. Картина висела над широким зеленым диваном, на окнах — клетки с птицами, в
одной хлопотал важный красногрудый снегирь, в другой грустно сидела на жердочке аккуратненькая серая птичка.
В пекарне началось оживление, кудрявый Алеша и остролицый, худенький подросток Фома налаживали в приямке два самовара, выгребали угли из печи, в углу гремели эмалированные кружки, лысый старик резал каравай хлеба равновесными ломтями, вытирали стол, двигали скамейки, по асфальту пола звучно шлепали босые подошвы, с печки слезли два человека в розовых рубахах, без поясов, одинаково растрепанные, одновременно и как будто
одними и теми же движениями надели сапоги, полушубки и — ушли в дверь на
двор.
Неточные совпадения
Домой скотина гонится, // Дорога запылилася, // Запахло молоком. // Вздохнула мать Митюхина: // — Хоть бы
одна коровушка // На барский
двор вошла! — // «Чу! песня за деревнею, // Прощай, горю́шка бедная! // Идем встречать народ».
Скотинин. Все меня
одного оставили. Пойти было прогуляться на скотный
двор.
Стародум (берет у Правдина табак). Как ни с чем? Табакерке цена пятьсот рублев. Пришли к купцу двое.
Один, заплатя деньги, принес домой табакерку. Другой пришел домой без табакерки. И ты думаешь, что другой пришел домой ни с чем? Ошибаешься. Он принес назад свои пятьсот рублев целы. Я отошел от
двора без деревень, без ленты, без чинов, да мое принес домой неповрежденно, мою душу, мою честь, мои правилы.
Стародум. Ему многие смеются. Я это знаю. Быть так. Отец мой воспитал меня по-тогдашнему, а я не нашел и нужды себя перевоспитывать. Служил он Петру Великому. Тогда
один человек назывался ты, а не вы. Тогда не знали еще заражать людей столько, чтоб всякий считал себя за многих. Зато нонче многие не стоят
одного. Отец мой у
двора Петра Великого…
Реформы, затеянные Грустиловым, были встречены со стороны их громким сочувствием; густою толпою убогие люди наполняли
двор градоначальнического дома;
одни ковыляли на деревяшках, другие ползали на четверинках.