Тайна пропавших детей

Дженни Спэнглер, 2020

Мадам Августина Пинчбек путешествует по стране, ВЫЗЫВАЯ ДУХОВ… за умеренную плату. Скажем честно: эти способности – ИГРА ДЫМА И ЗЕРКАЛ, но есть у неё ОДИН СЕКРЕТ. С помощью магии мадам Пинчбек завладевает душами детей и держит их в пленниках, заставляя помогать в тёмных делишках. Чтобы обойти ПРОКЛЯТИЕ, ребятам придётся не только объединиться, но и ответить на вопрос: что лучше – СВОБОДА или относительно тихая жизнь под крылышком у мадам? И если друзьям не хватит решимости вырваться, то ОДИН ИЗ НИХ ИСЧЕЗНЕТ НАВСЕГДА…

3

Императрица:

властительница, материнская фигура

Вот теперь у Леандера начались настоящие неприятности. Он попробовал подняться на ноги, но не справился с качкой и тряской кареты и снова свалился на груду одеял. Все эти флаконы, кувшины, бутыли оказались устойчивее его и просто тихонько звенели на ходу, сталкиваясь боками на своих полках. Копыта стучали по дороге, по тонкой крыше экипажа барабанил дождь — всё громче и громче, сильнее и сильнее.

Мальчик ухитрился наконец сесть на скамью, ухватившись за ближайшую полку, чтобы удержать равновесие, и приподнял край бархатного полога на окне. Луну закрыли тёмные тучи, во мраке ночи мало что удавалось разглядеть. Он прижался щекой к холодному, исчерченному дождём стеклу. Два фонаря спереди на крыше экипажа ярко горели; деревья и столбы оград всплывали из темноты в пузырях слабого света и исчезали, будто смываемые призрачным приливом, когда пятна света от фонарей проносились мимо. Леандеру до этого момента случалось лишь единожды ездить в экипаже — когда они с мамой переезжали в Литчфилд-Хаус, но тогда наёмная коляска ехала куда медленнее.

Собственно, они неслись сейчас с ужасной скоростью — и подумать невозможно о том, чтобы выпрыгнуть. Следовало выжидать момента, когда экипаж замедлится, но пока что путешествие продолжалось — и изрядно затянулось. Нет шансов, думал Леандер, что мадам Пинчбек продолжит доверять ему после такой выходки, что возможна какая-то сделка: ему ужасно повезёт, если она хотя бы не позовёт констебля. Как только коляска остановится, нужно выпрыгивать наружу и делать ноги. Придётся подыскать другого покупателя для краденого. Ну, по крайней мере, он окажется в каком-то новом месте, где никто не опознает имущество из особняка лорда Литчфилда.

Перестук копыт и дождевых капель, позвякивание кувшинов и флакончиков на полках складывались в определённый ритм, почти успокаивающий. Усыпляющий… А ведь мальчик так давно не спал… Но ему ни за что нельзя засыпать, он не должен спать, он не будет спать, нет…

Леандер резко сел на полу, хлопая глазами.

Похоже, экипаж теперь ехал по совсем иным местам. Удары копыт стали мягче и глуше, коляску меньше трясло. Стук дождя прекратился. В окна лились рассветные лучи, мелькали голые ветки деревьев. Ох, значит, он всё-таки заснул! И проспал так долго… Леандер мысленно обругал себя идиотом: как можно было позволить себе уснуть в такой опасной ситуации?

Тем временем ход экипажа начал замедляться. Леандер огляделся и увидел, что мешок его от тряски раскрылся, и вся добыча рассыпалась по полу. К счастью, пространство было небольшое, и он быстро собрал своё имущество обратно в мешок. Хотя коляска ещё двигалась, но уже достаточно медленно для того, чтобы мальчик осмелился открыть дверцу и прыгнуть наружу, зажмурившись для храбрости.

Он больно ударился о землю, прокатился по обочине несколько футов среди палой мокрой листвы и наконец крепко впечатался плечом в упавшее дерево.

Экипаж прокатился ещё немного вперёд и встал, но, по счастью, его хозяйка не оглянулась, а просто спустилась с козел и пошла вперёд, к лошадям.

«Фух! Она меня не заметила», — с облегчением выдохнул мальчик, уже начиная планировать, что же делать дальше.

Он осторожно, потихоньку поднялся и начал красться в противоположном направлении, стараясь не шуршать листвой, когда пробирался через кусты. Ветки хватали его за одежду, мешок с добром крепко зацепился за сухой древесный сук. Леандер сильно дёрнул — и освободил мешок, сломав сучок с громким треском, а сам свалился на землю. В мешке дружно звякнули подсвечники и сахарница — да так оглушительно, словно церковные колокола. Леандер закаменел от ужаса.

Вот болван! Нужно было или бросать мешок, или — ещё лучше — затаиться, пока она не уедет, не выдавать себя звуком…

— Сдаётся мне, мальчик, ты слишком далеко от дома, чтобы рассчитывать туда вернуться, — произнёс за спиной голос мадам Пинчбек.

Кроме грязной и узкой дороги, по которой они ехали, вокруг не было ничего, кроме леса. Леандер понятия не имел, как далеко до ближайшего города и в какой он вообще стороне. Должно быть, за ночь экипаж промчал многие мили. Он был уверен, что, если пустится со всех ног, сможет удрать от дамы в её длинном платье и туфлях — такая одежда мало подходит для беготни по лесу. Но вот куда ему бежать — он и понятия не имел.

— Ты, конечно, как хочешь, — продолжала она спокойно, возясь с упряжью лошадей — оба коня, как сейчас увидел Леандер, тоже были угольно-чёрными. — Но помни, что немало людей нашли в лесной чаще довольно мучительную смерть. — Приладив как надобно всяческие ремешки, она ласково погладила лошадей по шеям, развернувшись к мальчику спиной, скрытой сбегавшим до лодыжек дорожным плащом. — Я ещё немного подожду на случай, если ты решишь, что чашка горячего чая для тебя предпочтительнее подобной кончины.

В голосе её не слышалось ни нотки раздражения на то, что он забрался в её экипаж, а потом сбежал. Леандер медленно поднялся на ноги. В Литчфилд-Хаус ему теперь дороги нет никогда и ни за что: миссис Смарт непременно обнаружит пропажу. Она с него семь шкур снимет в уплату за своё молчание — а то и хуже: донесёт на него лорду. У него не было выбора, кроме как пытаться продать свою добычу, так или иначе.

Мадам Пинчбек тем временем сошла с дороги и собирала хворост, не обращая на него никакого внимания. Вроде бы она не казалась особо опасной. Может, всё-таки удастся уговорить её что-нибудь купить? Или хотя бы довезти его по дороге до ближайшей деревни… И да, она была права — оказаться в незнакомом предзимнем лесу без еды и огня для него было подобно смерти. Похоже, ему не оставалось ничего, кроме как ей довериться.

— Не стой истуканом, лучше сделай что-нибудь полезное. Например, набери сухих листьев или коры на растопку. — Голос у неё был ровным, как у школьной учительницы, без тени сомнения, что Леандер послушается.

Он откинул носком башмака верхние, влажные листья и добрался до сухого слоя. Потом, не выпуская из рук мешка, нагнулся набрать большую горсть и понёс их к сложенному дамой снопику хвороста для будущего костра, держась от него на расстоянии вытянутой руки.

Дама коротко кивнула.

— Ещё, мальчик, нужно куда больше. Ты что, никогда не разжигал костёр? Не знаешь, что нужно для растопки?

— Я не залезал в ваш экипаж.

Вот и снова дурак! Нашёл с чего начать! Дама в ответ скрестила руки на груди и скептически подняла брови.

— Я… я просто вас искал, — сбивчиво продолжил Леандер. — В трактире мне сказали, что вы поехали в эту сторону, и я побежал вас догонять. Я просто хотел вам продать кое-какие штуки.

Она приложила палец к губам, жестом приказывая ему умолкнуть.

— Сперва костёр, потом объяснения и извинения. Растопка. Сухие листья. Веточки.

— Нет, честно, я просто пришёл в трактир и спросил, где вы, — снова начал Леандер, одной рукой раскапывая мокрую листву вокруг в поисках сухой, а другой крепко прижимая к себе мешок. — Но там сказали, что вы только что уехали, и тогда я побежал за вами…

— Ну-ну. Вот это скорость бега! Ты великий бегун, мальчик, раз сумел меня догнать. — Губы дамы изогнулись в слегка издевательской улыбке.

— Я выбежал следом сразу после вашего отбытия, — упрямо продолжал Леандер, хотя его собственные слова не звучали убедительно даже для него самого. Попутно он бросил в костёр ещё одну большую гость растопки.

— Да ты не только быстрый, но и везучий. — Она отвела от костра подол одежды, приседая на корточки, чтобы зажечь огонь. — Смею заметить, у тебя отличные башмаки — они помогли тебе не отставать от меня на бегу целых… — Она выбила искру из кусочка кремня и дождалась, когда займётся пламя. — Сколько бишь ты бежал? Целых шесть миль.

Леандер невольно взглянул на свои башмаки — страшно изношенные, с просящими каши носками.

— Я быстро бегаю, и странно, что вы меня не заметили, — упрямо продолжил он врать, но она его перебила:

— Громче всего звенят пустые кувшины. Посмотрим, хватит ли тебе сил удержать язык за зубами, пока не закипит вода. — Она приладила чайник над огнём. — А потом, возможно, ты всё же решишь рассказать мне немного правды.

Мадам Пинчбек принесла из экипажа пару складных стульев. Леандер послушно молчал, хотя до момента закипания чайника, казалось, прошла целая вечность. Вместе с водой медленно закипали и мозги мальчика, раздираемые сомнениями. Неужели он снова сглупил? Совершил огромную ошибку? Они одни в глухом лесу… Не так уж и трудно отобрать у него мешок, а его просто бросить… Мадам Пинчбек выглядела вроде бы порядочной женщиной, но кто знает наверняка, что у других на уме и какие они на самом деле?

С другой стороны, там, в трактирной конюшне, она могла просто сорвать медальон у него с шеи и забрать себе, а потом кликнуть людей и выдать им воришку. Никто бы не поверил его слову против слова почтенной леди.

Мадам протянула ему оловянную кружку, полную горячей жидкости. Мальчик обхватил её обеими руками, пальцы запульсировали от блаженного тепла. В последний раз он испытывал нечто подобное на дворе одной церкви, где приходские дамы устроили раздачу супа для бедных после воскресной службы. Но потом они начали приставать с вопросами — а не хотел бы он, чтобы в приходе как следует позаботились о его судьбе, и так далее, — и Леандер быстренько сбежал и больше никогда туда не возвращался. Знал он эту приходскую заботу: глазом не успеешь моргнуть, как окажешься в работном доме.

— Как тебя зовут?

— Леандер.

— А если вежливо?

— Леандер, мисс.

— Так много лучше. А теперь давай посмотрим, что там у тебя имеется на продажу.

Леандер протянул ей свой грязный мешок. Он представления не имел, сколько стоят эти предметы ни вместе, ни по отдельности, но это, в сущности, было неважно — лишь бы хватило на дорогу до Манчестера. Сколько может стоить билет на поезд? А ещё по прибытии ему нужно будет где-то поселиться, снять угол. И купить хотя бы новые ботинки, чтобы выглядеть прилично.

Он постарался расправить плечи и выглядеть уверенно, как если бы знал истинную цену своей добычи и не собирался уступать ни пенса.

— Интересно. — Мадам вытащила наружу и взвесила на ладони серебряную сахарницу. — Милая вещица. О, на ней и монограмма есть. «М.Дж. Л.»

— Она из большого особняка. Из Литчфилд-Хауса.

Тут врать явно было бесполезно: Леандер понимал, что лучше говорить честно, чтобы не вызывать больше подозрений, чем он уже вызвал.

— О. — Дама подняла брови. — Прямо-таки из Литчфилд-Хауса?

— Да, мисс, — отозвался мальчик, думая, что, какую бы она ни назвала цену, надо будет поторговаться, попробовать её удвоить. Она же явно богатейка. Странно даже, что она путешествует одна, без слуги или служанки.

— Давно я не слышала этого имени. — Мадам Пинчбек задумчиво провела пальцем по линиям монограммы и улыбнулась. — Конечно, я знала, что лорд обитает где-то неподалёку…

Неужели она знакома с лордом? Это же просто катастрофа. А вдруг они вообще родственники, а Леандер пытается впарить ей краденое фамильное серебро Литчфилда? Но уже поздно — остаётся только держать лицо, притворяться невозмутимым и надеяться на лучшее.

— И как эта вещь попала к тебе в руки?

— Я живу в Литчфилд-Хаусе, — вывернулся Леандер и даже не соврал.

— На сына лорда Литчфилда ты мало похож, — искоса взглянув на него, отозвалась она.

— Нет, мисс, я ему и не сын.

Она снова приподняла брови.

— Слуга?

— Вроде того. — Леандер старался осторожно выбирать слова. — Слуг там сейчас почти и не осталось.

— Вот как? Отчего же?

— Он сделался, как говорится, немножко… не в себе, когда пропала его дочь, — ответил Леандер и отхлебнул наконец из кружки. Вкус у напитка был омерзительный, но зато тепло здорово согревало, растекаясь по телу. — Он уволил почти всех своих слуг.

— Скажи мне, он до сих пор скорбит по своей дочери? — чуть склонив голову набок, дама нагнулась, вглядываясь в Леандера. В выражении её лица было нечто напрягающее мальчика — словно бы она надеялась в ответ услышать «да». Оно напоминало мордочку кошки, уловившей взглядом движение маленького мохнатого зверька.

— Думаю, да. — Мальчик пожал плечами. — Но точно не знаю. Я его встречал всего один раз.

— И он тогда же рассказал тебе о девочке? — На лицо даме упала тёмная прядь, и она отбросила её небрежным движением, не разрывая зрительного контакта.

— Нет, конечно, мисс. Просто в городе об этом судачат. А мы с мамой поселились в особняке через много лет после того, как его дочь пропала.

— А о чём он говорил с тобой во время вашей встречи? — Речь дамы убыстрилась.

— Да так, ни о чём. Он объяснял моей маме её обязанности, когда она поступила на работу.

Мадам не отводила взгляда, будто ждала чего-то ещё. Леандер неуверенно продолжил:

— Ну, ещё я помню, что он выглядел совсем больным. Сидел весь укутанный в пледы и одеяла, хотя тогда и холодно-то не было. — Леандер не выдержал и немного отстранился от дамы — его пугала её манера задавать вопросы. — А вы его знали, мисс?

Она улыбнулась и расслабила плечи. Напряжение исчезло.

— Мы встречались много лет назад. Мне он никогда не нравился. Его занятия казались мне весьма интересными, но сам он, как выяснилось, не заслуживал доверия. Итак, что у нас тут ещё?

Мадам Пинчбек, похоже, искренне заинтересованная товаром, и сама зримо хотела сменить предмет беседы. Убрав сахарницу обратно в мешок, она вытащила подсвечники, повертела их в руках, рассматривая и прикидывая вес.

Леандер хотел было из любопытства спросить, как именно выяснилось, что лорд не заслуживает доверия, но это был бы грубый вопрос, и он промолчал. Ему ведь только на руку, что мадам Пинчбек недолюбливает лорда — значит, она не слишком возмущена, что Леандер его обокрал.

Леандер усилием воли отбросил ощущение неправильности происходящего и снова сосредоточился на том, чтобы впарить свой товар.

— Этот подсвечник будет очень хорошо смотреться у вас в гостиной, мисс, — сообщил он убедительным тоном, невесть откуда вспомнив это выражение.

Мадам Пинчбек расхохоталась. Когда она смеялась, сразу делалась очень симпатичной. Леандер подумал, что ей, наверное, лет тридцать — достаточно, чтобы годиться ему в матери, но притом не быть слишком уж старой. Глаза у неё были тёмно-карие, яркие и живые. Она была худая, что есть, то есть, — но в отличие от миссис Смарт, состоявшей из сплошных углов и острых линий, мадам Пинчбек это скорее красило.

Она постучала ногтем по ножке подсвечника, покачала головой:

— Это, конечно, не лучшее серебро, которое попадало мне в руки…

Леандер отпил большой глоток противного чая, чтобы скрыть свою тревогу. Жидкость была горькая и огненная и обожгла ему не только рот, но и весь пищевод. Мальчик подумал, что на языке, наверное, остались мелкие ожоги.

— Я верно полагаю, что ты занимаешься распродажей сокровищ лорда с его благосклонного разрешения? — Её взгляд пронизывал насквозь, хоть голос и звучал благожелательно.

Леандер потупился.

— Эти вещи в доме больше не нужны, ими никто не пользуется, — по крайней мере это было чистой правдой. — А мне нужны деньги на билет до города. Я собираюсь найти себе работу. Заняться карьерой.

— В самом деле? — улыбнулась дама.

— Ну да. Пойду в ученики к башмачнику. Или к переплётчику. Или на фабрику могу поступить. — Он отхлебнул ещё чаю. Тот постепенно остывал и не казался уже таким противным, но всё равно оставлял вяжущее послевкусие.

— Работа на заводе очень тяжела, мальчик.

— Я не боюсь тяжёлой работы.

— Ну да, ну да. Отчаянный сиротка, готовый на всё. Когда умерли твои родители?

— Отец — когда мне было семь. А моя мама — этой весной. — Леандер почувствовал, как в углах глаз закипают неожиданные слёзы. Он совершенно не хотел разреветься, как малыш, и поспешно сморгнул их, пока дама не заметила.

— Должно быть, тебе её очень не хватает.

— Просто ужасно. — Он прикусил нижнюю губу, чтобы та перестала дрожать. Никто и никогда его ещё не спрашивал, как он себя чувствует после смерти мамы.

Дама наклонилась вперёд и сказала, понизив голос:

— Леандер, я — медиум. Знаешь, что это такое? Я помогаю людям разговаривать с умершими.

— Вы… как это?

— У меня особый дар. Приподнимать завесу, отделяющую наш мир от царства мёртвых.

— То есть от царства небесного?

— Можно и так сказать. Люди платят мне за то, чтобы я помогала им поговорить с любимыми, ушедшими из мира. Я могла бы и тебе помочь.

— Вы имеете в виду, что… что я бы мог снова поговорить с мамой?

— Думаю, мы могли бы прийти к соглашению, — сказала она. — Но сначала давай посмотрим, что ты за мальчик — из тех ли людей, с которыми я готова вести дела.

Она достала из-под плаща металлический ларчик, открыла его — и внутри обнаружилась колода карт. Не обычных, с трефами, бубнами и пиками, в которые режутся люди по кабакам: эти карты были яркими, красными, жёлтыми и лиловыми, с хитрым узором из сов, пауков и летучих мышей на рубашках. Мадам перетасовала их и раскрыла веером. Картинки на картах были все до единой разные. На верхней карте, например, была изображена башня, в которую ударила молния, и с рушащихся стен падали людские фигурки.

Дама развернула карты рубашкой к мальчику и схлопнула веер, а потом снова перетасовала их, низко опустив голову.

— Вы хотите предсказать мою судьбу, мисс? — Леандер однажды видел на ярмарке палатку предсказательницы, но мама настрого запретила ему туда ходить и даже заглядывать. А ему было всегда любопытно, как это делается.

— В некотором смысле. Выбирай карту.

— Я… я не знаю, какую взять, мисс.

— Зато карты знают. Бери любую, на которую ляжет глаз.

Леандер неуверенно ухватился за одну из карт двумя пальцами и вытянул, ища подсказки в лице дамы — правильно ли он выбрал.

— Хорошо. Теперь покажи мне.

Он протянул ей карту, и она её перевернула. Картинка изображала мальчика, который карабкался вверх по склону горы. В руке у него был то ли посох, то ли не посох длиною больше, чем он сам.

— Паж Жезлов, — произнесла дама.

— Что это значит? — нервно переспросил Леандер. Вдруг эта карта сказала ей, что он вор? Могут ли карты такое делать?

— Карта говорит мне, что у тебя верное сердце, что ты полон энергии и сметлив, хорошо обучаем. А ещё она говорит, что ты стоишь на пороге большого приключения.

— Одна карта говорит столько всего? — Леандер невольно разулыбался. Ишь как — «верное сердце, сметлив»! Он даже плечи расправил, ужасно довольный, что такая почтенная дама, как мадам Пинчбек, увидела в нём нечто большее, чем просто нищего воришку.

Тем временем она достала из кожаной сумки небольшой круглый хлеб и разломила его надвое. Леандеру предложила кусок побольше. Мальчик вгрызся в хлебец, откусывая огромные куски, в то время как мадам Пинчбек отщипывала от своего кусочка понемногу. Леандер при виде этого смутился и постарался жевать помедленнее, не заглатывать еду: внезапно он устыдился своих скверных манер.

— Думаю, я могу заплатить тебе за эти вещицы достаточно, чтобы хватило на билет, — через какое-то время сказала дама. — Несмотря на то что мне будет трудно их перепродать — каждая помечена монограммой. — Она легонько похлопала Леандера по коленке. — Но я бы хотела, чтобы ты всё же нашёл себе работу.

Он проглотил остатки сухого хлеба, едва не подавившись, и запил последним глотком горького чая. Она и в самом деле собралась купить у него серебро! О чём ещё мечтать? Разве что о том, чтобы она захватила его с собой до ближайшего города. Где тут ближайший город, чтобы там имелся вокзал? И где можно купить себе ботинки — лучше вступать в новую жизнь в новых башмаках…

— Хотя, может быть, — продолжила она слегка изменившимся голосом. — Может быть… Но нет. Тебе это не покажется интересным.

Она опустила руки на колени и вздохнула.

— Что такое, мисс? — Дама и правда казалась очень огорчённой, и Леандер в самом деле ужасно хотел бы ей помочь.

— Да нет, ничего. Тебе нужны только деньги за серебро и работа на заводе. Тебе совершенно неинтересны мои проблемы.

— Простите, мисс, но это не так. Я хотел бы знать.

— Ну что же… Моё ремесло таково, что я много времени провожу в дорогах. В очень долгих дорогах. Одинокой странствующей леди пригодилась бы ещё одна пара крепких рук, чтобы помогать с лошадьми, с переноской багажа, с доставкой записок…

Неужели она правда имеет в виду то, что ему показалось? Предлагает ему работу? Леандер никогда до сих пор не имел дела с лошадьми, но он научится. Он ведь «сметлив и хорошо обучаем». Так сказала карта!

— Я не смогу предложить тебе много в уплату — только горячий ужин каждый день и сухое тёплое место для сна. Иногда монетку-другую на личные расходы. Это, конечно, не сравнить с весёлой жизнью в большом городе вроде Манчестера.

Леандер, не веря своим ушам, горячо закивал. Горячий ужин каждый день — как давно ему этого не хватало!

— Нет, мисс! То есть я имею в виду, да, мисс! Я бы очень хотел работать на вас! — От волнения он подпрыгнул на своём складном стульчике и сполз на самый его край.

— Сперва ответь мне на один вопрос. Как я могу быть уверена, что ты не ограбишь меня, пока я буду спать? Мы оба отлично знаем, что эти вещи на продажу — краденые. Откуда мне знать, что я могу тебе доверять?

Леандер отшатнулся, как от пощёчины. Ну вот. Только замаячила на горизонте настоящая работа — и тут же уплывает. Он был на грани того, чтобы начать её умолять ему поверить, но сдержался. Плохая идея — показывать людям, в каком ты отчаянном положении. Это даёт другим слишком много власти над тобой. Он растянул губы в неубедительной улыбке и выговорил:

— Я готов дать вам шанс, если вы дадите шанс мне.

Слова эти звучали куда более уверенно, чем он себя чувствовал.

Леди улыбнулась.

— Ну что же. Тогда давай заключим соглашение. Ты отдашь мне в залог нечто, что послужит гарантией твоей верности. Я верну тебе этот предмет, когда ты свою верность докажешь. Как насчёт медальона, который тебе так дорог?

Помедлив мгновение, мальчик поднял руки к шее и расстегнул цепочку. В конце концов, он и впрямь намеревался доказать мадам Пинчбек свою верность и пригодность — и тогда она вернёт медальон.

— Скажите, а если я поеду с вами, вы… поможете мне поговорить с моей мамой? — с надеждой спросил он.

Мадам Пинчбек медленно кивнула.

— Ну так что? Заключаем сделку?

Леандер в ответ опустил медальон в её раскрытую ладонь.