Неточные совпадения
Смутно поняв, что начал он слишком задорным тоном и что слова, давно облюбованные им, туго вспоминаются, недостаточно легко идут с языка, Самгин на минуту замолчал, осматривая всех. Спивак, стоя у окна, растекалась по тусклым стеклам голубым пятном. Брат стоял у стола, держа пред глазами лист
газеты, и через нее мутно смотрел на Кутузова, который, усмехаясь,
говорил ему что-то.
— У вас — критический ум, —
говорила она ласково. — Вы человек начитанный, почему бы вам не попробовать писать, а? Сначала — рецензии о книгах, а затем, набив руку… Кстати, ваш отчим с нового года будет издавать
газету…
Рассказывая Спивак о выставке, о ярмарке, Клим Самгин почувствовал, что умиление, испытанное им, осталось только в памяти, но как чувство — исчезло. Он понимал, что
говорит неинтересно. Его стесняло желание найти свою линию между неумеренными славословиями одних
газет и ворчливым скептицизмом других, а кроме того, он боялся попасть в тон грубоватых и глумливых статеек Инокова.
Затем он сказал, что за девять лет работы в
газетах цензура уничтожила у него одиннадцать томов, считая по двадцать печатных листов в томе и по сорок тысяч знаков в листе. Самгин слышал, что Робинзон
говорит это не с горечью, а с гордостью.
По субботам в редакции сходились сотрудники и доброжелатели
газеты, люди, очевидно, любившие
поговорить всюду где можно и о чем угодно.
— Как живем? Да — все так же. Редактор — плачет, потому что ни люди, ни события не хотят считаться с ним. Робинзон — уходит от нас, бунтует,
говорит, что
газета глупая и пошлая и что ежедневно, под заголовком, надобно печатать крупным шрифтом: «Долой самодержавие». Он тоже, должно быть, скоро умрет…
— Только ты при нем, Варя, не все
говори; он царскую фамилию уважает, и даже
газету из Петербурга присылают ему. Чудак он.
Но и пение ненадолго прекратило ворчливый ропот людей, давно знакомых Самгину, — людей, которых он считал глуповатыми и чуждыми вопросов политики. Странно было слышать и не верилось, что эти анекдотические люди, погруженные в свои мелкие интересы, вдруг расширили их и вот уже
говорят о договоре с Германией, о кабале бюрократов, пожалуй, более резко, чем
газеты, потому что
говорят просто.
— Вчера, у одного сочинителя, Савва Морозов сообщал о посещении промышленниками Витте.
Говорил, что этот пройдоха, очевидно, затевает какую-то подлую и крупную игру. Затем сказал, что возможно, — не сегодня-завтра, — в городе будет распоряжаться великий князь Владимир и среди интеллигенции, наверное, будут аресты. Не исключаются, конечно, погромы редакций
газет, журналов.
— Предупреждаю, — на улицах очень беспокойно, —
говорил Макаров, прихлебывая кофе,
говорил, как будто читая вслух неинтересную статью
газеты.
Эта картина
говорит больше, другая сила рисует ее огненной кистью, — не та сила восставшего мужика, о которой ежедневно пишут
газеты, явно — любуясь ею, а тайно, наверное, боясь.
— Ну, что у вас там, в центре? По
газетам не поймешь: не то — все еще революция, не то — уже реакция? Я, конечно, не о том, что
говорят и пишут, а — что думают? От того, что пишут, только глупеешь. Одни командуют: раздувай огонь, другие — гаси его! А третьи предлагают гасить огонь соломой…
За утренним чаем небрежно просматривал две местные
газеты, — одна из них каждый день истерически кричала о засилии инородцев, безумии левых партий и приглашала Россию «вернуться к национальной правде», другая, ссылаясь на статьи первой, уговаривала «беречь Думу — храм свободного, разумного слова» и доказывала, что «левые» в Думе
говорят неразумно.
— Языческая простота! Я сижу в ресторане, с
газетой в руках, против меня за другим столом — очень миленькая девушка. Вдруг она
говорит мне: «Вы, кажется, не столько читаете, как любуетесь моими панталонами», — она сидела, положив ногу на ногу…
Газета монархистов утверждала, что это — «акт политической разнузданности», и обе
говорили, что показания очевидцев о количестве нападавших резко противоречивы: одни
говорят — нападали двое, другие видели только одного, а есть свидетель, который утверждает, что извозчик — участвовал в грабеже.
— Это — меньше того, что пишут в наших буржуазных
газетах, не
говоря о «Юманите». Незнакомые люди, это стесняет вас?
«Негодяй. Пошляк и жулик.
Газета — вот все, что он мог выдумать. Была такая ничтожная
газета “Копейка”. Но он очень хорошо характеризовал себя, сказав: “Буду
говорить прямо, хотя намерен
говорить о себе”».
— Деньги — будут. И будет
газета, —
говорил Дронов. Его лицо раздувалось, точно пузырь, краснело, глаза ослепленно мигали, точно он смотрел на огонь слишком яркий.
Он
говорил еще долго и кончил советом Самгину: отобрать и свезти в склад вещи, которые он оставляет за собой, оценить все, что намерен продать, напечатать в
газетах объявление о продаже или устроить аукцион.
Он знал все, о чем
говорят в «кулуарах» Государственной думы, внутри фракций, в министерствах, в редакциях
газет, знал множество анекдотических глупостей о жизни царской семьи, он находил время читать текущую политическую литературу и, наскакивая на Самгина, спрашивал...
Дронов вертелся, кипел, потел, он продолжал ожесточенно искать денег на издание
газеты, а Тося, усмехаясь,
говорила...
Об издании
газеты он уже ж
говорил, а на вопрос Самгина пробормотал...
Государственная дума торжественно зачеркнула все свои разногласия с правительством, патриотически манифестируют студенты, из провинций на имя царя летят сотни телеграмм, в них говорится о готовности к битве и уверенности в победе,
газетами сообщаются факты «свирепости тевтонов», литераторы в прозе и в стихах угрожают немцам гибелью и всюду хвалебно
говорят о героизме донского казака Козьмы Крючкова, который изрубил шашкой и пронзил пикой одиннадцать немецких кавалеристов.
— Мы проиграли в Польше потому, что нас предают евреи. Об этом еще не пишут
газеты, но об этом уже
говорят.
Поговорив еще минуты три на эту тему, он предложил Самгину пойти на совещание по организации министерской
газеты.
Неточные совпадения
Он не мог согласиться с тем, что десятки людей, в числе которых и брат его, имели право на основании того, что им рассказали сотни приходивших в столицы краснобаев-добровольцев,
говорить, что они с
газетами выражают волю и мысль народа, и такую мысль, которая выражается в мщении и убийстве.
— Да это
газеты все одно
говорят, — сказал князь. — Это правда. Да уж так-то всё одно, что точно лягушки перед грозой. Из-за них и не слыхать ничего.
— Лягушки ли, не лягушки, — я
газет не издаю и защищать их не хочу; но я
говорю о единомыслии в мире интеллигенции, — сказал Сергей Иванович, обращаясь к брату.
Вместо вопросов: «Почем, батюшка, продали меру овса? как воспользовались вчерашней порошей?» —
говорили: «А что пишут в
газетах, не выпустили ли опять Наполеона из острова?» Купцы этого сильно опасались, ибо совершенно верили предсказанию одного пророка, уже три года сидевшего в остроге; пророк пришел неизвестно откуда в лаптях и нагольном тулупе, страшно отзывавшемся тухлой рыбой, и возвестил, что Наполеон есть антихрист и держится на каменной цепи, за шестью стенами и семью морями, но после разорвет цепь и овладеет всем миром.
Однако ж минуту спустя он тут же стал хитрить и попробовал было вывернуться,
говоря, что, впрочем, в Англии очень усовершенствована механика, что видно по
газетам, как один изобрел деревянные ноги таким образом, что при одном прикосновении к незаметной пружинке уносили эти ноги человека бог знает в какие места, так что после нигде и отыскать его нельзя было.