Неточные совпадения
Первым втиснулся
в дверь толстый вахмистр с портфелем под мышкой, с седой, коротко подстриженной бородой, он отодвинул Клима
в сторону, к вешалке для платья, и освободил путь чернобородому
офицеру в темных очках, а
офицер спросил ленивым голосом...
Офицер отложил заметки
в сторону, постучал по ним пальцем, как старик по табакерке, и, вздохнув, начал допрашивать Инокова...
Чиновник усмехнулся и, покручивая усы, вышел
в столовую,
офицер, отступив
в сторону, указал пальцем
в затылок его и предложил Климу...
Лицом к солдатам стоял
офицер, спина его крест-накрест связана ремнями, размахивая синенькой полоской обнаженной шашки, указывая ею
в сторону Зимнего дворца, он, казалось, собирался перепрыгнуть через солдат, другой
офицер, чернобородый,
в белых перчатках, стоял лицом к Самгину, раскуривая папиросу, вспыхивали спички, освещая его глаза.
В стороне Исакиевской площади ухала и выла медь военного оркестра, туда поспешно шагали группы людей, проскакал отряд конных жандармов, бросалось
в глаза обилие полицейских
в белых мундирах, у Казанского собора толпился верноподданный народ, Самгин подошел к одной группе послушать, что говорят, но полицейский
офицер хотя и вежливо, однако решительно посоветовал...
Остались сидеть только шахматисты, все остальное офицерство, человек шесть, постепенно подходило к столу, становясь по другую
сторону его против Тагильского, рядом с толстяком. Самгин заметил, что все они смотрят на Тагильского хмуро, сердито, лишь один равнодушно ковыряет зубочисткой
в зубах. Рыжий
офицер стоял рядом с Тагильским, на полкорпуса возвышаясь над ним… Он что-то сказал — Тагильский ответил громко...
Неточные совпадения
На дворе, первое, что бросилось
в глаза Вронскому, были песенники
в кителях, стоявшие подле боченка с водкой, и здоровая веселая фигура полкового командира, окруженного
офицерами: выйдя на первую ступень балкона, он, громко перекрикивая музыку, игравшую Офенбаховскую кадриль, что-то приказывал и махал стоявшим
в стороне солдатам.
Каменный ли казенный дом, известной архитектуры с половиною фальшивых окон, один-одинешенек торчавший среди бревенчатой тесаной кучи одноэтажных мещанских обывательских домиков, круглый ли правильный купол, весь обитый листовым белым железом, вознесенный над выбеленною, как снег, новою церковью, рынок ли, франт ли уездный, попавшийся среди города, — ничто не ускользало от свежего тонкого вниманья, и, высунувши нос из походной телеги своей, я глядел и на невиданный дотоле покрой какого-нибудь сюртука, и на деревянные ящики с гвоздями, с серой, желтевшей вдали, с изюмом и мылом, мелькавшие из дверей овощной лавки вместе с банками высохших московских конфект, глядел и на шедшего
в стороне пехотного
офицера, занесенного бог знает из какой губернии на уездную скуку, и на купца, мелькнувшего
в сибирке [Сибирка — кафтан с перехватом и сборками.] на беговых дрожках, и уносился мысленно за ними
в бедную жизнь их.
Луиза Ивановна с уторопленною любезностью пустилась приседать на все
стороны и, приседая, допятилась до дверей; но
в дверях наскочила задом на одного видного
офицера с открытым свежим лицом и с превосходными густейшими белокурыми бакенами. Это был сам Никодим Фомич, квартальный надзиратель. Луиза Ивановна поспешила присесть чуть не до полу и частыми мелкими шагами, подпрыгивая, полетела из конторы.
Ну, батюшка, — сказал он, прочитав письмо и отложив
в сторону мой паспорт, — все будет сделано: ты будешь
офицером переведен
в *** полк, и чтоб тебе времени не терять, то завтра же поезжай
в Белогорскую крепость, где ты будешь
в команде капитана Миронова, доброго и честного человека.
Бальзаминов. Сколько бы я ни прослужил: ведь у меня так же время-то идет, зато
офицер. А теперь что я? Чин у меня маленький, притом же я человек робкий, живем мы
в стороне необразованной, шутки здесь всё такие неприличные, да и насмешки… А вы только представьте, маменька: вдруг я
офицер, иду по улице смело; уж тогда смело буду ходить; вдруг вижу — сидит барышня у окна, я поправляю усы…