В гимназии она считалась одной из первых озорниц, а училась небрежно. Как брат ее, она вносила в игры много оживления и, как это знал Клим по жалобам на нее, много чего-то капризного, испытующего и даже злого. Стала еще более богомольна, усердно посещала церковные службы, а
в минуты задумчивости ее черные глаза смотрели на все таким пронзающим взглядом, что Клим робел пред нею.
Неточные совпадения
Были
минуты, когда Дронов внезапно расцветал и становился непохож сам на себя. Им овладевала
задумчивость, он весь вытягивался, выпрямлялся и мягким голосом тихо рассказывал Климу удивительные полусны, полусказки. Рассказывал, что из колодца
в углу двора вылез огромный, но легкий и прозрачный, как тень, человек, перешагнул через ворота, пошел по улице, и, когда проходил мимо колокольни, она, потемнев, покачнулась вправо и влево, как тонкое дерево под ударом ветра.
Неточные совпадения
Минуты этой
задумчивости были самыми тяжелыми для глуповцев. Как оцепенелые застывали они перед ним, не будучи
в силах оторвать глаза от его светлого, как сталь, взора. Какая-то неисповедимая тайна скрывалась
в этом взоре, и тайна эта тяжелым, почти свинцовым пологом нависла над целым городом.
Опять тот же прыжок и ворчанье сильнее. Захар вошел, а Обломов опять погрузился
в задумчивость. Захар стоял
минуты две, неблагосклонно, немного стороной посматривая на барина, и, наконец, пошел к дверям.
— Как я счастлива! — твердила и Ольга тихо, любуясь своей жизнью, и
в минуту такого сознания иногда впадала
в задумчивость… особенно с некоторого времени, после трех-четырех лет замужества.
Странен человек! Чем счастье ее было полнее, тем она становилась задумчивее и даже… боязливее. Она стала строго замечать за собой и уловила, что ее смущала эта тишина жизни, ее остановка на
минутах счастья. Она насильственно стряхивала с души эту
задумчивость и ускоряла жизненные шаги, лихорадочно искала шума, движения, забот, просилась с мужем
в город, пробовала заглянуть
в свет,
в люди, но ненадолго.
Мало-помалу испуг пропадал
в лице Обломова, уступая место мирной
задумчивости, он еще не поднимал глаз, но
задумчивость его через
минуту была уж полна тихой и глубокой радости, и когда он медленно взглянул на Штольца, во взгляде его уж было умиление и слезы.