— Наивно не верить. Вы, вероятно, притворяетесь, фальшивите. А представьте, что среди солдат, которых офицер ведет на врага, четверо были выпороты этим офицером в 907 году. И почти в любой роте возможны родственники мужиков или рабочих, выпоротых или расстрелянных
в годы революции.
Неточные совпадения
Бывал у дяди Хрисанфа краснолысый, краснолицый профессор, автор программной статьи, написанной им
лет десять тому назад;
в статье этой он доказывал, что
революция в России неосуществима, что нужно постепенное слияние всех оппозиционных сил страны
в одну партию реформ, партия эта должна постепенно добиться от царя созыва земского собора.
Улавливая отдельные слова и фразы, Клим понял, что знакомство с русским всегда доставляло доктору большое удовольствие; что
в 903
году доктор был
в Одессе, — прекрасный, почти европейский город, и очень печально, что
революция уничтожила его.
Самгин пристально смотрел на ряды лысых, черноволосых, седых голов, сверху головы казались несоразмерно большими сравнительно с туловищами, влепленными
в кресла. Механически думалось, что прадеды и деды этих головастиков сделали «Великую
революцию», создали Наполеона. Вспоминалось прочитанное о 30-м, 48-м, 70-м
годах в этой стране.
— Спасибо, голубчик! Ситуация, черт ее возьми, а? И при этом мой полк принимал весьма деятельное участие
в борьбе с
революцией пятого
года — понимаете?
— Я всего второй
год здесь, жила
в Кишиневе, это тоже ужасно, Кишинев. Но здесь… Трудно привыкнуть. Такая противная, злая река. И всем хочется
революции.
— Ведьма, на пятой минуте знакомства, строго спросила меня: «Что не делаете
революцию, чего ждете?» И похвасталась, что муж у нее только
в прошлом
году вернулся из ссылки за седьмой
год, прожил дома четыре месяца и скончался
в одночасье, хоронила его большая тысяча рабочего народа.
Неточные совпадения
И те и другие считали его гордецом; и те и другие его уважали за его отличные, аристократические манеры, за слухи о его победах; за то, что он прекрасно одевался и всегда останавливался
в лучшем номере лучшей гостиницы; за то, что он вообще хорошо обедал, а однажды даже пообедал с Веллингтоном [Веллингтон Артур Уэлсли (1769–1852) — английский полководец и государственный деятель;
в 1815
году при содействии прусской армии одержал победу над Наполеоном при Ватерлоо.] у Людовика-Филиппа; [Людовик-Филипп, Луи-Филипп — французский король (1830–1848); февральская
революция 1848
года заставила Людовика-Филиппа отречься от престола и бежать
в Англию, где он и умер.] за то, что он всюду возил с собою настоящий серебряный несессер и походную ванну; за то, что от него пахло какими-то необыкновенными, удивительно «благородными» духами; за то, что он мастерски играл
в вист и всегда проигрывал; наконец, его уважали также за его безукоризненную честность.
В истории знала только двенадцатый
год, потому что mon oncle, prince Serge, [мой дядя, князь Серж (фр.).] служил
в то время и делал кампанию, он рассказывал часто о нем; помнила, что была Екатерина Вторая, еще
революция, от которой бежал monsieur de Querney, [господин де Керни (фр.).] а остальное все… там эти войны, греческие, римские, что-то про Фридриха Великого — все это у меня путалось.
Но особенно любил Пахотин уноситься воспоминаниями
в Париж, когда
в четырнадцатом
году русские явились великодушными победителями, перещеголявшими любезностью тогдашних французов, уже попорченных
в этом отношении
революцией, и превосходившими безумным мотовством широкую щедрость англичан.
В продолжение своей карьеры он перебывал
в связях со многими либеральнейшими людьми своей эпохи, и
в России и за границей, знавал лично и Прудона и Бакунина и особенно любил вспоминать и рассказывать, уже под концом своих странствий, о трех днях февральской парижской
революции сорок восьмого
года, намекая, что чуть ли и сам он не был
в ней участником на баррикадах.
Старый мир, осмеянный Вольтером, подшибленный
революцией, но закрепленный, перешитый и упроченный мещанством для своего обихода, этого еще не испытал. Он хотел судить отщепенцев на основании своего тайно соглашенного лицемерия, а люди эти обличили его. Их обвиняли
в отступничестве от христианства, а они указали над головой судьи завешенную икону после
революции 1830
года. Их обвиняли
в оправдании чувственности, а они спросили у судьи, целомудренно ли он живет?